А может, и правда кошмар?

— Как тебя зовут? — повторил мужчина.

С языка сорвались едва различимые свистящие звуки.

— С-со…

— Софья, что ли?

Она кивнула.

— Хорошо. Ну все. Не трясись так. Все закончилось.

Соня не поверила и трястись не перестала.

— Не съем и даже не собирался, — добавил мужчина. — Честно. Вот — видишь? — держусь за красное.

Он и впрямь схватился за красный платок, выглядывающий из нагрудного кармана. Не то чтобы Соня безоговорочно доверяла пионерским клятвам — все-таки ей уже не двенадцать лет было — но слышать это от взрослого человека было еще большим абсурдом. И выглядело это не иначе как гнусная насмешка. Особенно после того, что ее заставили сделать.

— Кто вы такой? — спросила Соня.

— Меня зовут Тарбеев Тимур Андреевич. А это мой дом. К гостям я не готовился, поэтому тут не прибрано, — ровно ответил он, окидывая безразличным взглядом свою неуютную и заваленную мусором гостиную. — Хотя если бы и готовился, то тоже было бы не прибрано.

— Я… не про это спрашивала.

— А про что?

Соня поежилась от того, с какой невозмутимостью этот человек вел беседу. И еще от того, насколько светлые и голубые у него были глаза.

— Что вы… что вы за?.. — она запнулась и обреченно выдохнула. — Вы не человек.

— Не человек, — подтвердил он.

Соня надавила пальцами на веки, стараясь снова не заплакать. Хотя уже и нечем, наверное, было.

— Зачем вы со мной… так?..

— Ты жить хотела долго. Все еще хочешь?

Соня напряглась и, сглотнув, пролепетала:

— Хочу. Не убивайте меня, прошу вас. Я ведь ничего дурного не сделала.

— Да не буду, — махнул рукой Тимур Андреевич. — И не собирался. Сделаешь еще кое-что, что попрошу — и свободна.

Соня широко распахнула глаза и вжалась в угол еще сильнее, страстно желая научиться просачиваться сквозь стену, чтобы сбежать.

Она не переживет большего.

— Дурочка, — цокнул языком Тимур Андреевич. — О чем там думаешь? Ненавидишь меня за то, что сделать заставил, да?

В плотном, сгустившемся клубке эмоций преобладал один лишь страх и сложно было отыскать там что-либо еще — Соня и пытаться не стала — не до ненависти сейчас.

— Отпустите меня домой.

— Я не держу.

Она незамедлительно оттолкнулась руками от пола, чтобы подняться, но те подкосились, почему-то не выдержав ее веса, и она рухнула обратно. Конечности налились той слабостью, какая обычно бывает при погружении в сон и которой сопротивляться почти всегда бесполезно и невозможно. Соня обреченно застонала.

— Вы отравили меня.

Тимур Андреевич непонятно дернул плечами.

— Почему? — прерывисто задышав, прохрипела Соня.

— Потому что ты пожелала жить долго.

— Я ничего не понимаю!

Тимур Андреевич сбросил грязную тряпку на пол, мельком оценивая рану на ладони, а затем откинулся на спинку кресла, обращая взгляд к потолку, испещренному трещинами.

— В верхнем ящике комода есть большой и острый охотничий нож, — начал говорить он. — Как только сможешь встать, возьми его и воткни в мое сердце. Я монстр, и я заслуживаю смерти за то, что сделал с тобой.

— Что?..

— Ты пожелала жить долго, а я воспользовался твоим желанием и исполнил его. На верхней полке книжного шкафа, за коробкой со старыми красками, ты найдешь дневник. Прочитай его и следуй написанным в нем правилам. Там ты узнаешь все, что тебе нужно. Но не медли с этим. У тебя есть два или три дня… Носи звезду не снимая!

— Какое еще желание? — прервала Соня невнятный монолог, ухватившись за единственную более-менее ясную мысль. — Я не просила вас ни о чем!

— Да… Лично не просила, но я позволил себе подслушать ваш разговор с усатым товарищем, который меня задержал, и сделал выводы.

Страх не отступал, но затаился где-то в глубине живота, давая свободу внезапной жажде узнать ответы на свои вопросы.

— Что вы со мной сделали?

Тимур Андреевич вздохнул.

— Передал тебе свою силу.

Соня застыла.

Она все еще толком не улавливала то, что до нее хотел донести монстр, прячущийся под личиной человека и заставивший ее выпить свою кровь, но по спине вдруг пополз мертвецкий холод, а на затылке явственно зашевелились волосы.

Это что-то плохое. Ничего хорошего тут быть не могло.

— Какую… еще силу…

— Проклятую силу, — сказал Тимур Андреевич. — Не буду осуждать тебя за желание отомстить, поэтому просто помни о том, что нож лежит в верхнем ящике комода.

— Что за сила?!

Он склонил голову в сторону Сони и пристально на нее посмотрел.

Он развалился в кресле вовсе не так уверенно, как мог бы, имея такой острый ряд зубов. Нет, он устало растекся по грязно-красной обивке и выглядел как изможденный старик, а не злобное чудовище.

— Бессмертие.

Соня неверяще покачала головой, и в ту же секунду от резкого движения мир тоже закачался и закружился, как на карусели, завалился набок и перевернулся.

Соня едва успела подставить перед собой руки, чтобы не сломать себе нос, но раньше досок ее лицо встретила тьма.

Глава седьмая, в которой черт заводит снова колесо

— Feel, felt, felt (чувствовать). Give, gave, given (давать). Have, had, had (иметь). Hear… — Соня запнулась и облизнула пересохшие губы.

— Heard, heard (слышать), — подсказал Тимур Андреевич. — Английскому школьников учишь, да? Тяжкий труд.

— Hold, held, held (держать). Leave, left, left (покидать, оставлять). Make, made, made (делать)…

— Ты решила пересказать мне всю таблицу неправильных глаголов? Не утруждайся, Софья, и не тяни время. Я знаю, что ты уже можешь встать.

Соня пришла в сознание довольно быстро, но с того момента, как очнулась на полу и увидела ползущего перед носом паука, который чуть не заставил ее сердце остановиться в очередной раз за этот вечер, прошло больше получаса. И она все еще не проронила ни слова в ответ на то, что услышала от Тимура Андреевича.

Бессмертие?..

Что за чудной кошмарный сон…

Осталось недолго потерпеть. Ночь не такая длинная — скоро она проснется.

Тимур Андреевич теперь сидел на промятом диване, накрытом пыльно-оранжевым покрывалом, а перед ним на низком столике стоял виниловый проигрыватель. В отличие от школьных, с которым Соне пришлось иметь дело днем, этот работал превосходно.

“В зимнем парке тополя так грустны…”

Тимур Андреевич качал головой, с видимым удовольствием вслушиваясь в мелодичный глубокий голос исполнителя. Легкая улыбка делала ее лицо приятнее и моложе. И зубы были обычные, человеческие…

Чем больше Соня всматривалась, тем больше убеждалась в том, что его возраст определить было совершенно невозможно.