явно направлен против Германии и вызвал там большое недовольство и подозрения. События в Югославии сопровождались инцидентом между Советским Союзом и Венгрией. С развалом югославского государства под ударами Германии Венгрия принялась захватывать свои прежние территории. Когда венгерский посланник высказал в НКИД пожелание, чтобы Советский Союз признал действия его страны оправданными, Вышинский ответил в острой форме, что, мол, советское правительство не может одобрить действия Венгрии, и добавил, что нетрудно представить, в каком состоянии была бы Венгрия, если бы с ней самой произошло такое несчастье, и её начали бы раздирать на части.

В апреле 1941 года в Москве наконец-то был подписан договор между Советским Союзом и Японией13, который, однако, не привёл к тому, чего, по всей вероятности, ожидала Германия – к сближению СССР с Тройственным пактом. Это был всего лишь Пакт о нейтралитете, который оставлял Советскому Союзу независимую политику и гарантировал Японии безусловный нейтралитет во всех условиях, например, на случай возможной войны между Советским Союзом и Германией, и, таким образом, укреплял положение СССР перед лицом Запада, гарантируя неприкосновенность восточных частей государства.

Скрытые цели и побудительные мотивы политики Советского Союза в это время пока не известны. Очевидно, зимой и весной 1941 года Кремль стремился избежать войны с Германией. Это было бы слишком опасно. Но существенные уступки, такие как передача земель, снижение безопасности государства и изменения в коммунистической системе, Сталин делать не хотел даже во имя сохранения мира. В менее важных делах он, однако, не колебался. Доброжелательным жестом в сторону Германии считали заявление, сделанное в первой половине мая посланникам Норвегии, Бельгии и Югославии, а также в начале июня Греции о том, что советское правительство больше не признаёт их полномочия, так как в представляемых ими странах отсутствуют правительства. Неудивительно, что отмена дипломатического статуса больно затронула представителя Югославии, с которой недавно в торжественной обстановке подписывался договор о дружбе.

Появление на горизонте возможности войны с Россией, конечно, повлияло на оценки положения Финляндии в руководящих кругах Германии, а также, в целом, на отношение Германии к Финляндии. Я лично не думал, что Германия вступит в войну с Советским Союзом, по крайней мере, до тех пор, пока на Западе бушует большая война, поскольку считал, что подобное предприятие будет не по силам даже могучей Германии. Вернусь к этому вопросу позднее. Эти размышления не повлияли на мои взгляды и действия в части, касающейся отношений между Финляндией и Советской Россией.

На смене 1940–1941 годов наши отношения с Советским Союзом были далеко не в лучшем состоянии. Тем не менее я надеялся и по-прежнему был убеждён, что, с одной стороны, удовлетворение потребностей военной безопасности Советского Союза и поддержание хороших отношений с великим соседом, с другой – сохранение собственных идеалов и образа жизни нашего народа, его принадлежности к Северу Европы, не находятся в противоречии.

ХIV

Накануне новых мировых событий.

Мой уход с поста посланника

Ранее я говорил, что согласился на пост посланника в Москве на короткое время, на три месяца; затем продлил своё пребывание там сначала до осени, а потом и до весны 1941 года.

По своему характеру я серьёзно отношусь к возникающим вопросам, и поэтому моё пребывание в Москве, связанное с постоянным рассмотрением трудных и важных дел, давалось мне нелегко. «Надеюсь в ближайшем будущем завершить свою командировку здесь», – писал я в телеграмме в МИД 26 сентября 1940 года.

В феврале я сообщил, что ухожу со своего поста в конце мая. Считал, что свои функции я, в целом, выполнил. Правда, отношения между Финляндией и Советским Союзом не были столь хорошими, как они могли бы быть, но ряд важных вопросов, как вытекающих из Мирного договора, так вставших в иной связи, были решены. Моё желание покинуть свой пост подкреплялось и тем обстоятельством, что я был не удовлетворён политикой нашего правительства в отношении Советского Союза. Хотя правительство в основном принимало мои предложения, ход рассмотрения вопросов, на мой взгляд, не всегда был достаточно взвешенным, и политика зимой 1940–1941 годов, особенно в связи с проблемой никеля, не была в должной степени осторожной. 20 февраля 1941 года в телеграмме в МИД я писал: «Поскольку замечаю, что наши мнения относительно внешней политики нашей страны не всегда достаточно совпадают, поскольку вы не доверяете моим политическим оценкам и опыту, и поскольку ни в коем случае не хочу иметь малейшее отношение к политике, которая может привести к катастрофе, то направляю с ближайшим курьером Виттингу заявление о моей отставке. Тем самым, однако, не хочу доставить правительству ненужные сложности». К тому же я заметил, что правительство больше не считает мои услуги стране столь необходимыми, что моей обязанностью было бы пожертвовать собой и остаться в Москве. «Таким образом, вопрос может быть разрешён к взаимному удовлетворению», – писал я министру иностранных дел.

В середине марта 1941 года вместе с женой я посетил Хельсинки. В тот же день был на переговорах у президента вместе с премьер-министром Рангеллем, министром иностранных дел Виттингом и нашим посланником в Берлине Кивимяки. В последовавшие дни встретился с представителями самых разных кругов. Слышал от находящихся в стране немцев, правда, не занимающих ответственные посты, открытые речи о начале в ближайшем будущем войны между Германией и Советской Россией. В Финляндии в это также достаточно широко верили. Хотя мои мысли, расскажу о них позднее, шли в другом направлении, всё это привело к тому, что, сообщил министру, что ухожу в отставку так быстро, насколько это только возможно. Однако мой уход перенёсся на конец мая.

Информация, поступавшая от наших представителей за рубежом относительно развития отношений между Германией и Советским Союзом и о возможности войны, была противоречивой. На этот счёт повсюду, не только в Финляндии, циркулировали слухи. Звучали мотивировки как в пользу войны, так и против. Гафенку в своей часто цитируемой здесь книге подробно излагает ход мыслей, который, по его мнению, привёл Гитлера к нападению на Советский Союз в июне 1941 года. Главные причины, конечно, носили геополитический характер. Война против Англии пошла не так, как ожидал Гитлер. Германия не смогла победить островное государство, и война затянулась. Для её продолжения Германии требовались ресурсы Советской России, чтобы преодолеть блокаду, установленную Англией. Правда, после соглашения «Риббентроп–Молотов» Германия находилась в экономическом сотрудничестве с Советским Союзом, получала достаточно сырья, но после охлаждения политических отношений Гитлер больше не мог доверять своему партнёру. К тому же, по мере расширения экономических связей Германия