погребены святые останки конунга в первую зиму после его гибели… Мощи Олава сохранялись в церкви Олава, пока строилась церковь Марии. Харальд-конунг велел построить усадьбу конунга ниже церкви Марии на берегу реки, где и сейчас она стоит. А палаты, которые он построил, он превратил в церковь Григория» (Сага о Харальде Суровом, XXXVIII).

Убранство этих храмов, внешнее и внутреннее, выполняли художники, владевшие всем арсеналом средств традиционного искусства эпохи викингов, будь то ювелирное ремесло, резьба по дереву; даже скальдическую поэзию, как и саги, использовали для оформления культа первого «святого короля» Скандинавии.

«Магнус-конунг велел изготовить раку, отделанную золотом и серебром и выложенную драгоценными камнями. Эта рака была сделана наподобие гроба, такого же размера и вида. Под нею были ножки, а сверху крышка, украшенная головами драконов. На задней части крышки были петли, а спереди запоры, замыкаемые на ключ. Потом Магнус-конунг приказал уложить в раку святые останки Олава-конунга. Много чудес произвели святые мощи Олава-конунга. Скальд Сигват говорит:

Вот, лежит в злаченойраке вождь, вошедшийк богу, ибо благ он,державец, был сердцем.Идут толпы – спалас глаз их темень – вязовколец, что к гробницесей стекались слепы.

Был принят закон для всей Норвегии праздновать день Олава конунга. И с тех пор этот день почитали как величайший праздник. Об этом говорит скальд Сигват» (Сага о Магнусе Добром, X).

Формы поклонения, которых требовал новый культ, вполне сочетались с привычными формами деятельности, вплоть до викингских походов:

«После этой славной победы Гутхорм возвращается домой радостный, со всею добычей, которую захватил в бою. Была взята каждая десятая монета из захваченного серебра («церковная десятина викингов»! – Г. Л.), как он дал обет святому Олаву-конунгу, и было столь огромное богатство, что из этого серебра Гутхорм велел изготовить распятие ростом с него или с того бойца, который стоял на носу корабля, и было это изображение высотою в семь локтей. Гутхорм подарил таким образом изготовленное распятие церкви святого Олава-конунга» (Сага о Харальде Суровом, LV).

Эпоха викингов заканчивалась: начатая разграблением церквей и монастырей Британии, она завершалась принесением «законной доли» захваченной добычи, по данному обету, в церковь, посвященную памяти одного из конунгов-викингов, королей-миссионеров. Варварское общество Северной Европы осваивало культурные нормы феодального Средневековья. Христианизация Скандинавии приобретала все более отчетливые формы, северное общество понемногу адаптировалось к общеевропейской цивилизации, сохранив, правда, определенное своеобразие. Более всего оно проявилось в том, что по мере торжества государственности христианизация все более приобретала «местный колорит». Утверждался не только и не столько культ Христа и Девы Марии, сколько прежде всего поклонявшихся этим новым божествам «святых королей» Средневековья.

Норвегия, для которой вопрос самостоятельного существования и самосознания стоял особенно остро, в этом отношении опередила другие Скандинавские страны, и культ Олава Святого в силу этого стал общескандинавским. Вскоре, однако, и в Дании был канонизирован погибший после семилетнего правления конунг Кнут, сын Свейна (Сага о Магнусе Голоногом, V). Кнут Святой погиб во время народного восстания 1086 г., предшествовавшего длительной феодальной усобице, растянувшейся на четверть века и прекращенной только датским королем Вальдемаром Великим (1157–1182) (Кан, 1980: 29).

Церковная организация Дании, несмотря на эти усобицы, развивалась вполне стабильно. Девять датских епископатов добились независимости от гамбургской церкви, когда в 1104 г. было основано архиепископство в Лунде. Лундскому архиепископу были подчинены и четыре епископата Норвегии (История Норвегии, 1980: 143). Скандинавская церковь стала полноправным членом римско-католического церковного сообщества, феодальная знать северных стран – участником общеевропейских политических процессов наступившей эпохи Крестовых походов.

Норвежский король Сигурд Магнуссон (1103–1130), правнук Харальда Хардрады (и зять Мстислава Владимировича Мономаха, последнего единовластного князя Киевской Руси), получил прозвище «Странник Иерусалимский» (Jorsalafarar), что не вполне адекватно переводят как «Крестоносец». В молодости, 20 лет от роду, он совершил в 1108–1110 гг. поход во главе флота из 60 кораблей вокруг всей Европы, в Палестину: «Не было более славного похода из Норвегии, чем этот», сообщает «Хеймскрингла» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, XIII). Сигурд Крестоносец вместе с войсками главы Иерусалимского королевства крестоносцев Болдуина участвовал в осаде и штурме Сайды. Из крестового похода норвежский король, посетивший дворы всех государей Западной Европы, Иерусалим и Константинополь, вернулся с определенным идейным зарядом и программой дальнейшего укрепления церковной организации. И светские, и духовные власти зарубежного христианского мира всячески поддерживали его в этом:

«По совету Бальдвини-конунга [Балдуина] и патриарха, взяли стружку от святого креста [Креста Господня, хранившегося в Иерусалиме], и они оба поклялись над святыней, что это действительно стружка от святого креста, на котором сам Бог был замучен. Затем эту святыню передали Сигурду-конунгу с условием, что он и двенадцать его людей поклянутся распространять всеми силами христианство и учредить у себя в стране архиепископство. А крест пусть хранится там, где покоится святой Олав-конунг, и пусть собирается десятина, и пусть он сам тоже ее платит» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, XI).

Вернувшись, Сигурд осуществил многое из задуманного, сообразуя при этом церковные интересы с другими задачами государственного строительства Норвегии:

«Он долго оставался в Конунгахелле и очень способствовал процветанию этого торгового города. Он построил там большую крепость и велел вырыть вокруг нее большой ров. Она была из дерна и камня. В крепости были выстроены дома и церковь. Он велел хранить святой крест в Конунгахелле и тем самым не сдержал клятвы, которую он дал в Йорсалаланде (Иерусалиме, где Сигурд пообещал поместить реликвию там же, где мощи св. Олава, в Нидаросе на севере страны. – Г. Л.). Но десятину он ввел и выполнил большую часть того, что он поклялся выполнить» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, XIX).

Завершение «церковной программы» Сигурда Крестоносца относится ко времени совместного правления сыновей Харальда Гилли, королей Эйстейна, Сигурда, Инги. В 1152–1153 гг. «Николас кардинал из Румаборга (Рима; Николай – в 1154–1159 гг. папа римский Адриан IV. – Г. Л.) приехал в Норвегию… он соизволил посвятить Йона сына Биргира в архиепископы в Трандхейме, пожаловал ему одеяние, которое называется паллиум, и постановил, что престол архиепископа должен быть в Нидаросе в церкви Христа, где покоится конунг Олав Святой. А раньше в Норвегии были только епископы» (Сага о сыновьях Харальда Гилли, XXIII). Преемник Йона, Эйнстейн, принял новые меры для укрепления позиций церкви.

«Архиепископ вступил в переговоры с бондами. Он сказал им сперва о нуждах своей церкви, о том, насколько велико должно быть ее благолепие, чтобы она стала достойной той славы, которую она приобрела с тех пор, как в ней находится архиепископский престол. Он потребовал от бондов, чтобы они платили ему подать полновесными серебряными эйрирами и… подать, которую он хотел получить, была вдвое больше той, которую обычно получал конунг. И благодаря поддержке родичей и друзей архиепископа и его