Шрифт:
Закладка:
II. ПИСЬМА ОБ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ
В 1733 и 1734 годах, после долгих мучений, он опубликовал свой первый вклад в Просвещение. Это были двадцать четыре письма, адресованные Тьерио из Англии. Переведенные на английский язык, они были изданы в Лондоне (1733) под названием «Письма, касающиеся английской нации». Но печатать оригиналы во Франции означало рисковать свободой автора и печатника. Вольтер удалил некоторые фрагменты и попытался получить разрешение правительства на публикацию остальных. Получив отказ, он снова прибег к тайной публикации в Руане. Он предупредил печатника Жоре, чтобы тот пока не распространял этот оттиск, но в начале 1734 года несколько экземпляров, озаглавленных «Философские письма», попали в Париж. Один пиратский издатель заполучил экземпляр и напечатал большое издание без ведома Вольтера. Тем временем он и мадам дю Шатле отправились в замок Монтье, расположенный недалеко от Аутана, в 190 милях от Парижа, чтобы присутствовать на свадьбе Ришелье.
Книга начинается с четырех писем об английских квакерах. Вольтер отметил, что у них не было церковной организации, священников и таинств, но они следовали заветам Христа более верно, чем все другие христиане, которых он когда-либо знал. Он описал или представил себе визит к одному из них:
«Мой дорогой сэр, — сказал я, — вы крестились?»
«Нет, — ответил квакер, — и мои братья тоже».
«Как же так, Морблю!» воскликнул я. — Значит, вы не христиане?»
«Сын мой, — ответил он мягким и тихим голосом, — не ругайся. Мы христиане и стараемся быть хорошими христианами; но мы не думаем, что христианство состоит в том, чтобы выплеснуть на голову холодную воду с небольшим количеством соли».
«Eh, ventrebleu!» запротестовал я, — не говоря уже об этой нечисти, вы забыли, что Иисус Христос был крещен Иоанном?»
«Друг мой, больше никаких клятв…. Христос принял крещение от Иоанна, но сам никогда никого не крестил. Мы — ученики не Иоанна, а Христа».
«Увы, мой бедняга, — сказал я, — как бы тебя сожгли в стране инквизиции!..»
«Ты обрезан?» — спросил он.
Я ответил, что не имею такой чести.
«Хорошо, тогда, — сказал он, — ты христианин, не будучи обрезанным, а я христианин, не будучи крещеным».
Крещение, как и обрезание, говорил квакер, было дохристианским обычаем, вытесненным новым Евангелием Христа. И он (или Вольтер) добавил пару слов о войне:
«Мы никогда не пойдем на войну; не потому, что боимся смерти… а потому, что мы не волки, не тигры, не бульдоги, а люди, христиане. Наш Бог, который велел нам любить врагов… конечно, не хочет, чтобы мы пересекали море, чтобы перерезать глотки нашим братьям только потому, что убийцы, одетые в красное, в шапках высотой в два фута, вербуют граждан, шумя двумя палками по натянутой шкуре осла. И когда после победы весь Лондон сияет иллюминацией, небо пылает фейерверками, а в воздухе звучат благодарственные молебны, церковные колокола, органы и пушки, мы молча оплакиваем бойню, вызвавшую такую всеобщую радость».
Франция почти уничтожила себя, чтобы принудить всех французов к единой вере; Вольтер рассуждал о сравнительной терпимости к религиозным различиям в Англии. «Это страна сект. Англичанин, как свободный человек, попадает на небеса тем путем, который он выберет». Вольтер противопоставлял нравы английского духовенства нравам их французских коллег и поздравлял англичан с тем, что у них нет аббатов. «Когда они узнают, что во Франции молодые люди, известные своими распутствами и возведенные в прелаты путем интриг, сочиняют нежные песни, дают длинные и изысканные обеды почти каждый день… и называют себя преемниками апостолов, они благодарят Бога за то, что они протестанты».
Письмо VII направило вольтеровскую шпильку на французское правительство.
Только английская нация сумела регулировать власть королей, сопротивляясь им… и в конце концов создала это мудрое правительство, в котором у принца, способного творить добро, связаны руки, чтобы не творить зло». [Здесь Вольтер повторяет знаменитую фразу из «Телемака» Фенелона]. Установление свободы в Англии, несомненно, стоило дорого; идол деспотизма был утоплен в морях крови; но англичане не считают, что они слишком дорого купили хорошие законы. Другие народы пережили не менее трудные времена, но кровь, которую они пролили за свою свободу, лишь укрепила их рабство».
В Англии право habeas corpus запрещает тюремное заключение без указания причины и требует открытого суда присяжных; во Франции у вас есть lettres de cachet. Вольтер за четырнадцать лет до Монтескье отметил, похвалил и преувеличил определенное «разделение властей» в английском правительстве и действующую гармонию между королем, лордами и общинами. Он указывал, что в Англии ни один налог не может быть взимаем без согласия парламента и что «ни один человек не освобождается от уплаты определенных налогов… потому что он дворянин или священник». В Англии младшие сыновья дворян занимаются торговлей и профессиями; во Франции
Купец так часто слышит, как о его профессии говорят с пренебрежением, что по глупости краснеет за нее. Не знаю, однако, что полезнее для государства — надушенный дворянин, точно знающий время, когда король встает или ложится спать, и напускающий на себя величественный вид, играя роль раба… или коммерсант, который [как вольтеровский лондонский хозяин Фалькенер] обогащает свою страну, рассылает из своей конторы заказы в Сурат и Каир и способствует счастью всего мира».
Наконец, в отрывке, где излагается программа для Франции, Вольтер утверждает, что
Английская конституция, по сути, достигла
