красного люксина статую собаки, но она ведь ничего не сможет делать, верно?

– Ну не знаю. Наверное, не сможет, – уступил Феркуди.

– Эти собаки не сделаны из люксина, – прервал их спор тихий голос. – Но они действительно существуют.

Это был инструктор Фиск. Парни притихли, переглядываясь друг с дружкой.

– Выцветки пропитывают красным люксином собачьи шкуры – шерсть и кожу. Они это делают для практики, прежде чем проделать то же самое с собой. Это очень жестокая вещь, и еще хуже, когда люксин поджигают. Но я видел этих тварей своими глазами. Командующий Железный Кулак на моих глазах прикончил одну из них, когда мы вычищали выцветков после войны Ложного Призмы.

Почтение, которое они питали к командующему, после этого сообщения поднялось еще на несколько пунктов, превратившись в открытое преклонение.

– Но если собаку вот так поджечь, разве она не может наброситься на тех, кто это сделал, вместо их врагов? – спросил Кип. – Мне кажется, она просто обезумеет и начнет кидаться на всех подряд.

Инструктор Фиск сплюнул.

– Проклятье, Молот! Я так и знал, что это будешь ты!

– Что? – переспросил Кип, который до сих пор не привык к своему новому прозвищу.

Инструктор не ответил. Они вышли на небольшую площадь и миновали нескольких грязных торговцев, глядевших с откровенной враждебностью. Вокруг были тирейские кварталы, но даже в Кипе эти люди видели не тирейца, а лишь очередного гвардейского щенка. Когда они пересекли площадь и оказались на следующей улице, инструктор Фиск продолжил:

– В цветоизвлечении есть такие аспекты, о которых мы мало говорим с новичками, поскольку потери среди вас и так слишком велики, а после таких разговоров каждый начинает думать, что уж он-то точно особенный, и пробует делать то, что мы не рекомендуем пробовать. Однако вам предстоит стать воинами, и, возможно, скорее, чем нам бы хотелось, так что вы имеете право знать, что вас ждет впереди.

Если до этого чье-то внимание было обращено на что-либо другое, теперь все взгляды обратились к нему. Стажеры собрались вокруг, ловя каждое его слово.

– Молот прав: если просто поджечь собаку, она обезумеет. Но магия – это прежде всего воля. Вы уже знаете, что мы используем волю для всего, что делаем, и что воля может покрыть наши ошибки, если длины волн не до конца совпадают. Есть множество теорий касательно того, как это на самом деле работает, но, говоря в общем, цветомаг может пропитывать работу собственной волей.

– То есть создавать големов? – вставил кто-то.

Инструктор Фиск поморщился:

– Почти нереально. – Судя по его виду, он уже жалел, что пустился в эти объяснения. Он поглядел на девушку, которая сказала про големов: – Вот смотри, Тамера: ты синий монохром. Если ты сделаешь голема, он будет просто сидеть, наслаждаясь своей гармоничной синевой. Зеленый голем будет абсолютно неуправляем, что было доказано десятки раз. Такие создания отвергают все правила и попытки контроля, вплоть до убийства извлекателей, имевших глупость их создать. То есть, чтобы хотя бы попытаться сделать голема, ты должна быть по меньшей мере бихромом, и все равно практически всегда из этого получается жуткая несуразица. Одним словом, возвращаясь к нашему предмету, вы действительно можете применять свою волю в отношении живых существ, в данном случае собак. Обычно те, кто прорвал ореол или собирается это сделать, сперва экспериментируют на животных, чтобы посмотреть, каким образом им добиться успеха в изменении собственных тел. Хеллхаунды представляют собой как раз такую метаморфозу.

– Мета… что? – переспросил кто-то.

– Видоизменение! – рявкнул Феркуди. – Помолчи, а?

Инструктор Фиск продолжал с явной неохотой:

– Накачайте пса красным люксином, добавьте к нему достаточно воли, чтобы заставить животное бросаться на ваших врагов, и затем подожгите. Это кошмарный, отвратительный вид смерти. Собаки воют от боли и бешенства, вынужденные атаковать даже когда пламя уже настолько их объяло, что невозможно поверить, что они еще движутся. Если вам когда-либо доведется встретиться с такой тварью, первым делом отрывайте ей ноги, а потом голову. Как правило, этого достаточно.

– Как правило? – переспросил потрясенный Феркуди.

– Ну и хватит об этом, – оборвал инструктор Фиск. – Сегодня нам предстоит самим напрашиваться на неприятности. Как и прежде, имейте в виду, что кто-нибудь из вас может не вернуться домой, а те, кто вернутся, могут вернуться искалеченными. Будучи стажерами, вы можете лишиться шанса поступить в Черную гвардию еще до того, как он вам представится, даже если в этом не будет вашей вины.

Их словно окатили холодной водой. Возбуждение и интерес предшествующего момента пропали бесследно.

– Нам следует ожидать, что местные банды уже прослышали о нашей тренировке на прошлой неделе, а также что они будут искать возможности с вами поквитаться. Расклад такой: впереди идут две команды по шесть человек. Пятеро из вас будут Черными гвардейцами, шестой – Основным Цветом. В последней команде будет девять человек. Как всегда, передним придется труднее всего. Тем из вас, кто будет изображать гвардейцев, запрещено извлекать; Цвету извлекать разрешено, но запрещено вступать в схватку. Цвет будет иметь при себе кошелек с четырьмя десятками данаров – достаточно, чтобы навлечь на вас серьезные проблемы, но недостаточно, чтобы спровоцировать мятеж… по крайней мере, мы на это надеемся. Вдоль маршрута будут расставлены учащиеся старших курсов и несколько действительных гвардейцев; если вам потребуется помощь, вы можете их позвать, и они помогут. Команда, вызвавшая помощь, считается проигравшей, и все ее участники сдвигаются вниз на три позиции. Тем не менее Черный гвардеец должен уметь понять, когда следует отступить. Вы начнете отсюда. Испытание будет считаться законченным, когда вы пересечете Лилейный Стебель. Все ясно?

Стажеры закивали.

– Первая команда: Тея и Кип, Перекрест и Люция, Арам и Эрато. Кип, ты будешь Цветом.

– Почему это Кип будет Цветом? – тут же спросил Арам.

«Вот же ублюдок!»

Скулы инструктора Фиска на мгновение закаменели, потом он ответил:

– Потому что Кип медленный. Не считая нашего нынешнего Призму, люди, которых вам предстоит охранять, как правило будут старше и неповоротливее, чем вы, и хуже по бойцовским качествам. В нашу работу входит понять и принять это, и защищать их, невзирая на их слабости. Тебе достаточно такого объяснения, Арам, или я должен еще что-то уточнить?

Тот насупился и отвел глаза.

Ему досталась неплохая команда, подумал Кип. Из двадцати одного стажера, остававшихся на курсе, Перекрест занимал первое место, Тея – седьмое, Арам – одиннадцатое, хотя мог бы быть в первой пятерке, а Эрато – девятое, хотя заслуживала скорее пятнадцатого. Сам Кип занимал пятнадцатое, а должен был быть где-нибудь двадцать третьим – но это к делу не относилось. Напарница Перекреста Люция стояла на двадцать первом месте. Она была умненькой, хорошенькой, симпатичной, с короткими жесткими волосами и сногсшибательной улыбкой, но боец из нее был никакой. В ней не было жестокости, тяги к убийству. Сколько бы дополнительных занятий ни проводил с ней Перекрест, скорее всего, ей предстояло вылететь на испытаниях в конце следующей недели.

– Кип, – сказал Перекрест, – у тебя будут какие-нибудь предложения?

Кип, на мгновение смешавшись, поглядел на него. Перекрест, в тысячу раз превосходивший Кипа по всем параметрам, спрашивает у него совета?

– Какие у него могут быть предложения! –