Выскочив наружу первым, Гленн утянул валакха в укрытие прежде, чем тот скрылся в неизвестном направлении, и, затаившиеся, они проследили за тем, как, спустя считанные секунды, после них на улицу выскочила тварь. Нижняя часть её морды разошлась на шесть отдельных жвал, но, как только стало ясно, что врагов поблизости нет, закрылась вновь. Проскользнув совсем рядом с их укрытием, она ничего не почувствовала.

Айорг, на пару мгновений переставший дышать, нашёл в себе силы удивиться тому, что их, вылетевших из молельни, не заметили обычные солдаты.

– Я передумал,– едва слышно прошептал он, вцепляясь наёмнику в локоть.– Забери меня отсюда.

Почти неуловимо вздохнув, Гленн решил подумать о том, как бы к этому бегству привлечь ещё и сестёр, находившихся в основном комплексе дворца. Энтузиазм одного конкретного ифрита касательно Сейрен не нравился ему от слова «совсем».

Ещё и колено разболелось ни с того, ни с сего.

– Айорг, нож.

– Что?– посмотрев на кинжал у себя на поясе, Айорг слегка поморщился и взял оружие в руки, отчего неприятные ощущения в ноге у наёмника сразу пропали.– Ладно, что дальше?

– Где Гринд?

– Не скажу, что без него я, как ребёнок,– валакх со вздохом упёрся молодому человеку спиной в грудь.– Но он бы правда не помешал. Только твой дражайший работодатель осложнил нам жизнь.

– Иблис никого не заставляет просить об одолжениях – сами начинают. Вылезай давай.

– Подожди!– Айорг пригрозил указательным пальцем и пару мгновений прислушивался.

Убедившись в полном отсутствии посторонних звуков, мужчина через плечо посмотрел на своего невольного соседа.

– Сейчас, как выберемся, поворачивай направо. А около Синего дворца заверни налево.

Гленн не стал спорить, упёршись руками в края ящика, оставленного наряду с тремя такими же возле стены, и выбрался наружу. Помог выбраться и Владыке, после чего они последовали по разработанному маршруту, но не ушли слишком далеко.

Выглянув из-за угла здания, Айорг недовольно скривился и вернулся обратно. Возле входа переминались с ноги на ногу двое ифритов, один из которых был крепче предыдущих жертв топора и кочерги. Будь у них оружие посерьёзнее, могли бы справиться, но сейчас перевес оказывался на стороне противника. Все то время, что валакх раздумывал о несправедливости жизни, его помощник с вдохновлённым видом смотрел на стену противоположного здания.

– Эй,– тихо позвал его Владыка.– Вернись на землю.

– Верхом пойдёшь.

– Что?!– возмущаться шёпотом было сложно, но Айорг смог. Настолько хорошо, что солдаты за углом заподозрили неладное.

Услышав шаги в их сторону, валакх отбросил собственные предрассудки и, швырнув наёмнику наскоро скомканный длиннополый кафтан, исключительно мешавший, добежал до стены нужного знания. На ходу упираясь в небольшое углубление на месте выпавшего камня ногой, мужчина подкинул себя вверх и за пару лишних движений оказался на крыше.

– Ты чего здесь?

Гленн обернулся на вышедших к нему ифритов и, посмотрев на кафтан в своих руках, поспешно убрал его за спину, расплываясь в дружелюбной улыбке.

4.

Перескакивая промежуток между крышами того здания, на котором находился, и конюшен, Владыка в самый последний момент услышал свист и успел отскочить в сторону. От взрывшей черепицу стрелы по поверхности тут же поползли в стороны трещины, сочившиеся отвратным на запах дымком. Не тратя времени на изучение – он и так знал, кому из ифритов принадлежит это оружие – валакх кинулся дальше, на ходу обдумывая свои перспективы.

Никакого оружия, кроме кинжала, у него при себе не было, да и тот был малой помощью. Всё время, что провёл в попытках добраться до основного здания дворца и дочерей, он пытался найти оправдание тому, чтобы отказаться от единственного решения проблемы, приходившего на ум, и не мог. Нужно было быстрее, манёвреннее и с хоть каким-то арсеналом – а мощные челюсти и длинные когти ещё никогда никому, кроме врагов, не мешали.

Маркиза Лерайе прицеливалась второй раз, когда её мишень сиганула с крыши вниз, скрываясь за зданием. Опустив лук, женщина двинулась в том направлении, куда сбежал правитель, но на расстоянии пары шагов вынуждена была поспешно отступать. Времени для того, чтобы отойти на достаточную для выстрела дистанцию, практически не было – метнувшийся на неё из-за угла здания массивный тёмный хааллэ был на своих четырёх лапах быстрее двуногого человека. Единственное, что успела сделать огненная, так это выставить в качестве защиты лук, по которому в следующую секунду ударили челюсти зверя.

С его длинной шерсти капала кровь, местами на холке ещё виделись ошмётки кожи, но любой перевёртыш позавидовал бы скорости, с которой тварь приходила в себя после того, как все кости и мышцы за мгновения рвались и ломались, чтобы перестроиться в новом порядке. Иблис их об этом не предупреждал – не говорил, что нынешний Владыка империи способен перекинуться в зверя высотой чуть меньше здания конюшни, за которой до этого скрылся.

Вынужденная спасать лук от повреждений, женщина отскочила на некоторое расстояние назад и тут же постаралась увернуться от удара передней лапой. Это была единственная слабость подобных хищников – передние конечности от коленного сустава представляли собой голые кости. Гораздо более крепкие, чем у обычного животного, но все ещё являвшиеся слабостью, если у противника было достаточно сил и прыткости.

Лерайе ни одним из нужных качеств не обладала, и потому осталась только с одним вариантом: обороной.

Вновь уклоняясь от укуса, способного переломить её пополам, она пропустила момент, когда одной из передних лап хааллэ банально поддел её за ноги. Будь это противник в человеческом облике, подсечка осталась бы подсечкой, но от этого удара женщина отлетела в сторону, ощутимо ударяясь всей левой половиной тела о каменную кладку внутреннего двора. Несмотря на боль, разум сообразил – этого расстояния было достаточно, чтобы выстрелить. Приподнявшись, она быстро наложила стрелу на тетиву, натянула до предела и отпустила, но зверь, будто играючи, пригнулся в развороте и бегом кинулся во дворец.

В это же время парой этажей выше Эммерих, отразив удар нападавшего, шагнул назад и ушёл от ринувшегося на него с другой стороны другого ифрита. Внезапно упёршись в кого-то спиной, он мимолётно обернулся, ожидавший увидеть ещё одного противника, но успел заметить знакомый фамильный перстень – единственное украшение из имевшихся, которое первый тави Гринд не снимал даже на поле битвы.

Тоже признавший друга, Самаэль с трудом не огрызнулся: волны осуждения за то, что именно он затянул товарища на эту смерть, сложно было не почувствовать.

Впрочем, долю вины за произошедшее он чувствовал. Прежде она была не так осязаема, но, когда посреди лагеря при Болотистой Пади он остался один, от самого себя стало тошно. С того самого момента, как они с Эммерихом поменялись местами, защита столицы стала битвой, которую вёл он, а не первый тави. Помешать её ходу так, как этого захотел бы Иблис, Самаэль уже не мог, но почему-то всё равно решил отсиживаться в стороне.