У профессора мороз пробежал по коже. Он уже точно знал, что отряд Грисюка действует где-то поблизости в этих лесах. Даже дал задание Миколе Полтавцу связаться с ним. И то, что допрашивавший хотел знать одновременно и про Миколу и про Грисюка, встревожило его: значит, обоих поймали. Однако он сделал вид, будто и про Грисюка ничего не слыхал.

— А профессора Буйко знаете? — настойчиво требовал ответа мужчина в кожаной куртке.

Услышав этот вопрос, профессор понял, что полицаям все известно.

Выдавать себя за какого-то сельского врача — напрасная игра в конспирацию. И, чтобы не запутаться с ответами, решил не прятаться. Что будет, то и будет.

— Да, — поднял он голову, — профессор Буйко — это я.

Мужчина в кожаной куртке вдруг схватил его за руку и взволнованно воскликнул:

— Петр Михайлович! Долго же мне не удавалось встретиться с вами. Я — Грисюк, Антон Грисюк…

Оба «полицая» — медлительный и юркий — даже рты разинули, увидев, как их командир и задержанный ими «шпион» бросились друг другу в объятия и, казалось, вот-вот заплачут от счастья.

— Я сразу узнал вас, — сказал Грисюк. — По фотографии узнал. Мне еще брат рассказывал о вас. А хлопцы говорят — шпиона поймали…

Грисюк посмотрел на узбека и покачал головой.

— Эх, Саид, Саид, а еще лучшим разведчиком считаешься…

Тот виновато улыбнулся.

Грисюк повел профессора в ту сторону, куда перед этим Саид запрещал ему даже смотреть. Шагах в ста от места встречи, в густом кустарнике, стояла подвода. Немного в стороне, под дубом, сидели человек десять партизан. Все — в полицейской форме. Было видно, что прибыли они сюда издалека, по всей вероятности, ненадолго, по важному делу.

— А мы к вам собирались, Петр Михайлович, — сказал Грисюк. — Ждали вот, пока стемнеет.

Грисюк был очень обрадован неожиданной встречей и не скрывал своих чувств. Он то и дело заглядывал профессору в глаза, старался не пропустить ни одного сказанного им слова. Об этом киевском ученом по селам ходили легенды. Рассказывали, будто он и в самом деле чуть ли не воскрешает людей из мертвых. А от Миколы Полтавца Грисюк уже узнал, что профессор Буйко лечит не только от физических недугов, но и по-своему борется с оккупантами. Такой человек для партизан был особенно ценным.

Своей внешностью Грисюк напоминал борца — широкоплечий, коренастый, с увесистыми кулаками. В его лучистых глазах постоянно светилась добродушная, немного застенчивая улыбка. Но когда речь заходила об оккупантах, лицо его сразу становилось каменным, взгляд грозным, беспощадным.

В тыл врага его привела та же судьба, что и профессора.

— Кстати, а где же Микола? — спросил профессор.

— Пошел на разведку и к вам должен зайти. А вы чем-то взволнованы, Петр Михайлович?

— У меня обыск дома…

В этот момент на пригорке показался Микола. Он еще издали заметил профессора.

— Петр Михайлович! — радостно бросился он ему навстречу.

— Не шуми. Осторожнее! — предостерег Грисюк. — Ну что там? — нетерпеливо спросил он. — Рассказывай поскорее.

— У вас «гости» были, Петр Михайлович.

— Это я знаю. Не знаю только, чем закончилось.

— Ничего не нашли.

Профессор вздохнул с таким облегчением, будто он весь день носил огромную тяжесть и вот только теперь удалось ее сбросить.

— Вода у вас есть?

— Да вы, наверное, и есть хотите? — забеспокоился Грисюк. — Саид! — обратился он к юркому узбеку в новой полицейской шинели. — Тащи, что там у нас имеется.

Вскоре Саид, все еще виновато улыбаясь, пригласил Петра Михайловича к партизанскому столу. Под кустом на шинели лежали печеная картошка, хлеб, лук и стояла бутылка первоклассного бургундского вина с позолоченной этикеткой. Профессор с удивлением взял бутылку в руки:

— Я вижу, вам и французы помогают?

— Француженки, — усмехнулся Грисюк. — Вчера Саид «поздоровался» на дороге с одним почтенным штурмбанфюрером. Видать, Франция особенно понравилась ему, потому что, кроме ящика с таким вот вином и женских фотографий, ничего не возил с собой.

Они разлили вино в маленькие кружки, выпили. Снова наполнили кружки, но выпить не успели. Внезапно где-то совсем рядом прогремел выстрел. Партизаны вскочили.

— Подождите, я сам! — спокойно сказал Грисюк.

Он выбрался на бугор, прилег за кустом, потом подозвал к себе профессора. То, что они увидели, удивило обоих: шагах в ста от них под сосной лежал мужчина, а над ним склонился мальчик.

Грисюк приказал окружить их, а сам с профессором продолжал наблюдать. Мужчина с распростертыми руками неподвижно лежал на земле. Был он в ветхой крестьянской одежде и походил на беглеца из плена. Мальчик приник к нему головой, судорожно вздрагивал; из груди у него вырвались какие-то нечленораздельные звуки. Рядом на траве валялся пистолет.

Грисюк заметил, как тревожно вздрогнул Буйко. «Что с вами, Петр Михайлович?» — взглядом спросил он.

Профессор, не отвечая, вышел из-за куста и приблизился к мальчику. Перед ним над телом своего отца горько плакал Яша.

Какой-то миг профессор в оцепенении стоял над мальчиком, затем наклонился, прикоснулся к руке его отца. Сомнений не было — тот уже мертв. Заметив рядом с собой профессора, мальчик очнулся, вскочил и, заливаясь слезами, принялся торопливыми жестами объяснять, что произошло. Оказалось, что сегодняшний обыск в доме профессора не случаен. Он был тщательно продуман и специально приурочен к тому моменту, когда Буйко поедет в село. В гестапо решили проверить сразу, что у этого популярного доктора делается дома и чем он занимается за пределами города. Проверка его связей в селах возлагалась на Яшиного отца, который после злополучного визита с перевязанным глазом вел за профессором еще более тщательную слежку. Сегодня на рассвете Яша заметил, как разбуженный жандармом отец быстро оделся в истрепанную одежду, вышел из дому и поспешно направился в село Томашовку. Мальчик тотчас же тайком последовал за ним. Жандармский шпик опоздал: к моменту его прихода в село Петр Михайлович уже возвращался домой. Шпион тоже вернулся. Крадучись между кустами и деревьями, он пошел за профессором по пятам. Мальчик затаив дыхание следил за обоими. Он видел, как двое неизвестных полицейских схватили профессора и повели в овраг. Он уже прекратил было следить за отцом, решив наблюдать только за незнакомыми полицейскими, но его насторожило поведение отца: тот, недоверчиво выглядывая из-за куста, не решался приблизиться к месту происшествия. А когда возле оврага вдруг появился Микола, шпион окончательно убедился, что перед ним партизаны. Он быстро отполз назад и бросился бежать в сторону Фастова. Яша понял, что отец побежал с доносом, что теперь доброму доктору грозит неминуемая гибель, и растерялся. Он не хотел убивать отца. У него и в мыслях этого не было. Он хотел лишь остановить его, но, не зная, как