Я снова содрогаюсь, ветерок ласкает мою разгоряченную плоть.

– Ты мне доверяешь? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю я без колебаний.

Он кладет руку мне на грудь и резко толкает. Вскрикиваю, убежденная, что сейчас упаду с обрыва, но он ловит меня. Я оказываюсь на спине, и над краем болтается только моя голова, но это не успокаивает тотальную панику, бурлящую в моем сознании.

Поднимаю голову и смотрю на него широко раскрытыми глазами, мое сердце заходится в бешеном темпе.

– Господи, – выдыхаю я.

Он ухмыляется, тянется ко мне и расстегивает лифчик, и мои соски сразу же твердеют под прохладным ветерком.

После этого он нависает надо мной, и его тепло согревает мою плоть, когда он проводит губами по моей челюсти и шее.

– Не ему ты должна молиться, – мрачно шепчет он, отчего у меня по позвоночнику прокатывает дрожь. – Лишь я стану твоим спасением.

Его пальцы цепляются за пояс моих штанов и стягивают их вниз, снимая вместе с ними и трусики. На улице тепло и душно, но из-за дождя, который шел целую неделю, в воздухе висит прохладный туман, от которого по коже снова бегут мурашки.

– Откинь голову, – приказывает он.

Нервно сглатывая, я делаю то, что он говорит, и меня одолевают головокружение и страх. Адреналин вырабатывается все сильнее, и сердце беспокойно колотится.

Его губы бегают по моей груди, по ее изгибам и соскам. Его язык выныривает, чтобы провести по одной из затвердевших вершин, после чего теплый рот смыкается и с силой всасывает.

Я стону и выгибаюсь в его руках, моя голова запрокидывается еще сильнее, и я едва не выпрыгиваю из кожи. Он мрачно усмехается, отпуская мой сосок, и опускается вниз по моему телу.

Мое сердце едва не вырывается из горла, но я чувствую, как бедра становятся скользкими от возбуждения. Особенно когда он медленно раздвигает их, покусывая чувствительную кожу, спускаясь к самому моему центру.

К тому времени, когда его горячее дыхание обдает мою киску, мои ноги дрожат и ноют от укусов его острых зубов.

Он нежно целует клитор, и я снова вскидываюсь, когда его пальцы проводят по моей щели, собирая мое возбуждение.

– Иди сюда, – велит он.

Я поднимаю голову, голова кружится от того, что мир снова перевернулся. Он открывает мне рот и кладет свои пальцы на язык. Инстинктивно я начинаю сосать, и ноздри Зейда раздуваются.

– Вот какова свобода на вкус. Я хочу, чтобы ты ощутила ее на своем языке, пока смотришь, как опускается ночь, а я показываю тебе, насколько совершенна твоя жизнь.

Его пальцы исчезают, и он дотрагивается до моего подбородка, чтобы я снова откинулась назад. Я так и делаю, и глаза застилает туман.

Горло перекрывают эмоции, заставляя вкус задержаться во рту, в то время как он возвращается к моей киске. Я вздрагиваю, ощущая, как его язык медленно скользит по моей щели, тщательно вылизывая ее, и стону в ответ.

– Гребаная нирвана, – рокочет он, погружая язык внутрь меня, а затем поднимается им к моему клитору.

Я задыхаюсь; он начинает энергично сосать. Закат перед моими глазами расплывается, а веки трепещут. Он принимается поглаживать мой чувствительный бутон. Моя спина снова выгибается, но на этот раз я готова к этой маленькой катастрофе и тому, что мое дыхание перехватит.

Мои руки сжимаются, цепляясь за траву, и грубо тянут, когда он задевает то самое место. Из моего горла вырывается резкий стон.

– Зейд, – умоляю я.

К его рту присоединяются его пальцы, два из них погружаются в меня и загибаются, и я так резко вжимаюсь в его лицо бедрами, что чувствую, как мое тело съезжает по краю обрыва все дальше и дальше. Из моего горла вырывается еще один крик, полный острого восторга, от которого сердце вот-вот сгорит.

Его свободная рука ложится на мое бедро, удерживая меня, пока он опустошает мою киску, поглощая все, что я могу ему дать, словно он узник в камере смертников и это его последняя возможность обрести свободу.

В уголках моих губ появляется улыбка. В глазах стоят слезы. А стоны сами срываются с кончика языка, пока я смотрю на закат, находя то, что я так долго искала. Оргазм замирает в моем животе, обостряясь от ощущения того, что мое бренное существование висит сейчас на волоске.

Его язык умело играет с моим клитором, и мне не требуется особых усилий, чтобы сорваться вниз. Я закатываю глаза, и мой крик рикошетом отскакивает от зазубренных скал и падает в воду. Мне чудится, что я лечу вслед за ним, кувыркаясь и скатываясь по их выступам в глубины океана, в котором с удовольствием утону.

Прежде чем мое тело приходит в себя, проходят, кажется, целые часы. Зейд подтаскивает меня к себе и переворачивает на живот. Дезориентированная, я не в силах сопротивляться. Он поднимает меня за бедра и ставит на колени; моя голова все еще опущена и смотрит за обрыв.

Задыхаясь, я крепко цепляюсь за край, пальцы впиваются в грязь и камни. Он наваливается на меня, толкая мой корпус вперед, и мои бедра напрягаются от усилий, прилагаемых, чтобы не соскользнуть.

Между моими ягодицами проскальзывает его обнаженный член, но ощущения такие, будто он дразнит меня пулей в леденцовой глазури. Под этой восхитительной иллюзией кроется угрожающая клятва, способная уничтожить меня.

Он накручивает мои волосы себе на кулак и слегка откидывает мою голову, давая возможность любоваться видом.

– Ты уже нашла освобождение, детка? Или нужен мой член, чтобы подарить его тебе?

От его темных слов по позвоночнику у меня пробегает холодок, и я вздрагиваю от этого восхитительного ощущения.

– Без тебя моя жизнь никогда не будет полной, – стону я.

Моих ушей достигает глубокий, грохочущий рык, а потом он отводит бедра назад и погружается в меня, проникая внутрь всего на несколько сантиметров, прежде чем становится слишком большим для меня. Я вскрикиваю, и ожег от его габаритов заставляет меня зажмуриться.

Черт возьми, ему просто необходима операция по уменьшению члена.

Я чувствую его ответную ухмылку, словно он слышит мои мысли, и нахожусь в считаных секундах от того, чтобы опрокинуть нас обоих в пропасть лишь ради того, чтобы ему насолить.

– Ты так чертовски хорошо принимаешь его, Аделин, – мурлычет он мне в ухо своим дьявольским шепотом. – Я никогда не устану от ощущения того, как твоя киска отдается мне и как охренительно