Уже пятый день не бывает Крым, уже неделя — нет жара, я ем, — сплю вот только плохо… но я уже пятый День работаю. Как вчера удалось мне _д_а_т_ь_ _н_о_в_о_е_ в очерк «Покров»! Какой свет увидел я и _с_х_в_а_т_и_л! Вчера весь день в работе… одиннадцать страниц! Переписка и выправка, с добавками, в «Лето Господне», 2 ч. Делаю две копии. _Н_а_д_о. Открывается возможность издания заграницей… письмо И. А. И. — «гоните»!544 Со дня на день жду Французских «Путей Небесных». Оля, «Лето Господне» — милость Божия мне. Н_и_к_т_о_ бы не закрепил _т_а_к_ — России! З_н_а_ю. _З_н_а_ю, как Пушкин, за полгода до _к_о_н_ц_а — познал, _ч_т_о_ он оставляет своему народу и создал свой «Памятник». Мне суждено было — «Чудною Властию»545 — да, повторяю слово Гоголя! — сознательно!!! — _п_е_т_ь_ через Русь — Ее, _н_а_ш_е, единственное. Т_е_п_е_р_ь_ я это _в_и_ж_у, сознаю. Не гордыня это, а жуткое и смиренное сознание… — «вот, Господи, _д_р_у_г_и_е_ пять талан»546. «Твоя от Твоих». И потому я не покладаю рук. Но… если бы не _п_о_м_о_щ_ь, Его, через заботу и чуткость-вдохновенье Крым, _ч_т_о_ _б_ы_ могло быть?! _З_н_а_ю. Ведь на пол головы, до макушки… распространилось уже. Теперь отпали струпики… _Ч_т_о_ это было?! Еще не знаю. Крым — писал тебе — сразу же, вакцинацию! подряд 3 дня. И — оборвала. За-ли-ла. А то — сгорел бы… _з_н_а_ю. Помнишь… я едва мог выпить чаю, ночью… и три дня — чай — сухарик. Через усилие! И так возжелалось лимонов, апельсинов! Мне достали, — о, какая жадность!.. какой восторг!!.. А тебе… _Т_е_б_е!.. я не принес цветочков даже!.. — _д_р_е_м_а_л. Не приласкал тебя. И — не смел, и не сознавал, но ни секунды не уходила Ты из меня!.. всегда с тобой, и во сне — с Тобой! Как мы с тобой _г_д_е-то спешили-странствовали, куда-то шли… искали… путалось. Не вспомню. _О_д_н_о: _т_а_к_ близка никогда не была ты мне! О_д_н_о_ с тобой. Неразрывно, не-отделимо. Это было в ночь на 28 апр. Все минутки — сейчас вот! — _ч_у_в_с_т_в_у_ю_ тебя, _д_е_р_ж_у_ тебя. Ольгуленька… нет, мама твоя — может быть у меня _т_о_л_ь_к_о_ родным и дорогим человеком… _н_е_ — заботой, _н_е_ гостьей. Другом радостным. Только. Про-шу: не вьючь на себя _н_и_ч_е_г_о, никакой утвари мне не вози! прошу. Для меня всего довольно. Не смути меня. Как могло тебе прийти в сердце, что ты — несвоевременна?! Я ждал тебя и буду ждать, как возвращение около меня прошедшего, чуть коснувшегося Дня Христова! Верни мне Его, Оля! — я поклонюсь Ему, я исцелую ножки твои, родная детка! Я склонюсь пред Тобой, мой Свет! Ты мне _с_в_я_т_о_е. Ты больше всех моих воображений-воплощений тебя. Ближе. Не жалей меня жалостью, а — _ж_а_л_е_й_ лаской, верой в меня. Олицетворившийся сон. Оживи же, воплоти же его! И — оживу _в_е_с_ь_ я. Я почти здоров. Только 12 дней не мыл лица, и это для меня ужасно. Не выходил. Была 3-го дня Юля. Она сильно болела, больше 40 градусов. Исхудала. Ждет, очень! _т_е_б_я. Мы, Бог даст, везде поедем… я хочу дышать, пить весну, все в цвету, ждет глаз моих… я хочу дышать, _ч_р_е_з_ тебя! _в_с_е_м. Я… _л_ю_б_л_ю_ тебя, Оля. Это я знаю, _к_а_к_ _л_ю_б_л_ю_… до — б_о_л_и!.. до сладкой боли!!!!! Как никогда в воображеньи. А — так _т_и_х_о_ и бурно-просто, и так чисто-человечно. И тело твое люблю… _ч_и_с_т_о_т_у_ твою люблю и _с_л_ы_ш_у. И нежно приникаю… склоняюсь, поклоняюсь.

Только бы ты была в силах приехать… и быть свежей и сильной, здоровой, радующейся на все Господне, на все земное через тленность нашу. Но _о_н_о_ и тленность претворит в высокое-нетленное… в святую красоту. У меня много ландышей… а я… _т_о_г_д_а… в одури… принес тебе лишь попавшиеся на глаза незабудочки… бедные мои… _п_о_с_т_н_ы_е… _б_о_л_ь_н_ы_е… Они еще много дней стояли в вазе с твоими гиацинтами. Незабудки Святой и Великой — _с_т_р_а_ш_н_о_й, страстнОй Пятницы-Голгофы! Но в них, Оля, была сила моей любви… моего тайно-бурного смятенья! Я не забуду этого дикого моего восклицания — на твое — О-ля!.. «вот-так — та-ак…!..» Мне страшно это восклицание, хотя в нем выразилось все потрясение моего смятенья… моей неизъяснимой — уже больной — _р_а_д_о_с_т_и. Поверь, сердце мое, по верь мне. Тебе никогда не скажу неправды. Ты известила И. А. — написал он, спрашивая — «приехала О. А.?»547 — что едешь в Париж, а мне не написала, как я просил. Ты упала молнией и ты пропала… А я так и оставался — в приглушенности. Вне сил моих.

Теперь только правый глаз, хоть безо всякой боли, кровавит… залит. Но это не «рабочий». Я все время делаю глазам «ванночки» из «оптрекса», — успокоительного. И — пускаю свои обычные капли, в правый. Чувствую глаз в _с_л_е_з_е. М. б. надо поставить на висок баночку, как раз сделала Крым — для оттяжки? Жду ее. Она совсем успокоилась и не была, как писал, 4 дня — пятый, с субботы. Знает, что — _п_р_о_ш_л_о. Достала мне гречневой крупы. И — горе мое! — решительно отказалась от платы! Это меня подавляет. Я стараюсь навязать ей из «посылок». У меня навалено — чего — не знаю. Раздаю. Ем чудесный твой сыр, сало… Ходит ко мне каждый день мой бедняк безработный Ивонин548, — помнишь, говорил тебе о его детишках — один — мой крестник. Он все делает. Ем овощной суп, салат, масло. Сколько ты ма-сла мне!.. Ты — безумная, — _в_с_е_ же есть у меня! И деньги, и все. Твои — 700 гульденов — в зеленой тетради, на книжной полке. Я осведомил друзей, чтобы знали, на всякий случай. И — 800 французских франков. H_e_ коснусь. У меня достаточно, и всегда могу иметь. Я не желаю знать «вещей». Они для меня — лишь средство, а я привык к малому, ибо большое для меня только — всегда! — мой труд сладкий и — теперь — все замещая из живых — все закрывая, — Ты, Ты только. Молодец ты! что заказала поезд на 7-е. Кто тебя встретит? в котором часу — не знаю. Если поздно, — ко мне, прямо ко мне! Поздно в Бельвю549. И мне больно, что ты хочешь быть _в_н_е_ меня. Да, больно. Я передал все Первушиной. Нюстрин550 была, говорил с ней из тьмы, приспущ[ены] жалюзи. Она какая-то была тревожно-смущенная.