Очень большие проблемы. Но с этой планетой должно быть все в порядке. На вид с ней все в порядке. На вид она прекрасна.

Аудитория затихает, готовая к речи капитана. Аарон замечает на другом конце зала Соли — рядом с ней Коби, между ними Тиге. А вон у другой стены — Лори с Доном и Тимом. Она горбится, плотно обхватив себя руками, — словно жертва изнасилования, дающая показания в суде. Наверно, ей мучительно думать, что запись ее рассказа сейчас просматривают несколько человек сразу. Аарон привычно ругает себя за чрезмерную чувствительность к переживаниям сестры и понимает, что пропустил начало речи капитана.

— …Надежда, которую мы теперь можем питать. — Йелластон говорит сдержанно, но в голосе чувствуется теплота. Вообще, его голос редко слышен на «Центавре» — капитан не оратор. — Я хочу поделиться с вами одной мыслью. Без сомнения, она приходила в голову и другим участникам экспедиции, Я коротал избыточный досуг последних лет, — здесь капитан делает паузу, чтобы слушатели заулыбались, — изучая историю земных географических открытий и переселения народов. Конечно, большая часть истории человечества не записана в книгах. Но в истории новых колоний постоянно повторяется одно и то же явление. Это — лишения и массовая гибель переселенцев даже в самых благоприятных климатических зонах нашей родной планеты… Возьмем, например, попытки европейцев заселить северо-восточное побережье Америки. Ранние скандинавские поселенцы, вероятно, продержались всего несколько поколений, а затем исчезли. Первая колония англичан — в плодородной Виргинии с ее умеренным климатом — кончилась крахом; оставшихся в живых вывезли на родину. Колония в Плимуте в конце концов выжила, но лишь благодаря снабжению из Европы и помощи со стороны туземного индейского населения. Катастрофа, постигшая колонистов, чрезвычайно заинтересовала меня… Эти люди приехали из северной Европы — примерно с пятидесятого градуса широты. Зимы в их родных местах были теплыми благодаря Гольфстриму, но тогда об этом явлении никто не знал. Переселенцы плыли на юго-запад и, по всем расчетам, должны были оказаться в более теплом климате. Массачусетс тогда покрывали густые леса — словно парк, если можно вообразить себе такой огромный парк. Высадка произошла летом, когда было в самом деле тепло. Но зима принесла с собой лютый холод, какого переселенцы в жизни не испытывали. Все потому, что это побережье не согревается Гольфстримом. Нам с вами все понятно. Но в круг познаний переселенцев это не входило, и ресурсы, которыми они располагали, оказались неадекватными. К морозам добавились болезни и голод. Смертность была огромной. К примеру, в колонии было семнадцать замужних женщин и за первую зиму из них умерло пятнадцать.

Йелластон делает паузу, глядя поверх голов.

— Такова же была судьба бесчисленных других колоний — люди гибли от непредвиденной жары, засухи, болезней, хищников. Это относится и к переселенцам в мою родную Новую Зеландию, в Австралию, и к колонизаторам на тихоокеанских островах. Археологическая летопись Земли полна свидетельств о людях, которые перебрались в другое место, а затем попросту исчезли. Удивительнее всего, что это происходило в местах, которые мы сейчас считаем весьма благоприятными для жизни. Поселенцы перебрались всего лишь в другую климатическую зону — на Земле, на знакомой планете, где род человеческий, собственно, и возник. У них над головами было знакомое солнце, их окружала все та же атмосфера, гравитация и прочие геофизические условия. Лишь с небольшими вариациями. Но эти вариации их убили.

Теперь он смотрит прямо в лица слушателям — красивые светло-зеленые глаза переходят с одного на другого.

— Я полагаю, мы должны помнить об этой странице земной истории, глядя на великолепные фотографии новой планеты, присланные коммандером Ку. Это не другой уголок знакомой Земли и не безвоздушная пустыня Марса. Это первый полностью чужой нам живой мир, с которым столкнулся человек. Возможно, мы так же мало знаем о его истинной природе и условиях, как мало знали британские поселенцы об американской зиме.

Коммандер Ку и его люди мужественно вызвались проверить пригодность этого мира к заселению. Мы видим их на фотографиях, — по-видимому, они не испытывают дискомфорта и пребывание на планете им не повредило. Но я хочу напомнить вам, что с момента съемки прошел год — который они должны были протянуть на скудных ресурсах, имеющихся в лагере. Мы всей душой надеемся, что наши товарищи и сегодня живы и здоровы. Но следует помнить, что они могли столкнуться с какими угодно непредвиденными опасностями. Возможно, они ранены, больны, в отчаянном положении. Я считаю, что мы не должны об этом забывать. Мы — в безопасности, в комфорте — можем осторожно обдумывать следующий шаг. Вполне возможно, что им такая роскошь недоступна.

Очень мило, думает Аарон. Он наблюдал за слушателями во время капитанской речи — там и сям кое-кто иронически улыбался, но на большинстве лиц отражается то же, что и у самого Аарона. Он растроган, но в то же время трезво смотрит на происходящее. Капитан дирижирует нами, как обычно. И еще ему удалось смягчить зависть оставшихся на борту к команде «Цветка Китая». «В отчаянном положении» — звучит старомодно и очень красиво. Йелластон завершает свою речь хвалой в адрес Лори. Аарон вздрагивает, вспомнив, как подозревал сестру, уверенный, что она что-то скрывает. Каких-нибудь десять минут назад я уже был готов очертя голову ринуться на эту планету, укоряет он себя. Я становлюсь неуравновешенным. Надо прекратить эти перепады настроения. В нем зреет какая-то мысль. Что-то насчет Ку. Вот она кристаллизуется. Да. Человек с ушибом гортани обычно хрипит или сипит. А у Ку голос был ясный, хотя и слабый. Надо будет это обдумать.

Экипаж начинает расходиться. Аарон идет вместе со всеми.

У пандуса он видит Лори, окруженную толпой. Сестра перестала горбиться и отвечает на вопросы. Сейчас не стоит с ней заговаривать. Он бредет обратно мимо фотографий. Они все еще манят, но Йелластон разрушил их магию — во всяком случае, для Аарона. Может, эти счастливые люди и вправду сейчас лежат мертвые на красивой разноцветной земле? Может, их кто-нибудь пожрал, оставив одни кости? Аарон подпрыгивает от внезапного голоса над ухом:

— Доктор Кей?

Это не кто иной, как Фрэнк Фой.

— Доктор, надеюсь, вы понимаете… Мои должностные обязанности… неприятные аспекты… Иногда приходится делать то, что самому отвратительно… Вы, как врач, наверняка сталкивались с подобным…

— Ничего страшного. — Аарон берет себя в руки. Почему Фрэнк вызывает у него такую острую неловкость? — Вы делали свою работу.

Фоя заметно распирают чувства.

— Я очень рад, что вы так думаете. Ваша сестра… то есть доктор Лори Кей… она замечательный человек. Просто не верится,