поднять свою собственную руку, а тем более свой меч, против Матери-Церкви, не наполнила меня ужасом. Я сын Матери-Церкви, и все, чего я когда-либо хотел, - это быть верным ей. Но как может человек с совестью быть верен тому, кто, как выразился мой князь, "проник в наше княжество, как наемный убийца, и приказал нам перерезать горло невинному человеку"?

- Правильный вопрос, милорд, - мягко сказала Шарлиэн. - Увы, есть те, кто будет настаивать на том, что послушание Церкви Божьей требует от них согласия даже на подобные действия, когда им приказывают это делать люди, носящие оранжевое.

- Я был таким человеком, ваше величество, - признал Пайн-Холлоу. - И в каком-то маленьком уголке моей души я хотел бы все еще оставаться таким. Моему сердцу не хватает этой уверенности. Но, как до боли ясно показал в письме архиепископ Мейкел, действительно существует различие между Самим Богом и архангелами, с одной стороны, и смертными, развращенными людьми, которые утверждают, что говорят от имени Бога, с другой. То, чем мы обязаны Богу, мы не обязаны тем, кто извращает все, чем Он является, чтобы служить своим собственным целям.

- Если это действительно мнение князя Нармана, а также ваше собственное, милорд, - сказал Кэйлеб, - тогда королева Шарлиэн и я будем тепло приветствовать его. Точно так же, - он внезапно улыбнулся, - я уверен, что храмовая четверка "тепло" примет всех нас, хотя, возможно, несколько по-другому, если у них когда-нибудь будет такая возможность!

II

Теллесбергский собор,

город Теллесберг,

королевство Чарис

Тропический солнечный свет лился сквозь витражи собора Теллесберг, падая на богато украшенные скульптуры и возвышающуюся мозаику с изображением архангелов Лэнгхорна и Бедар, которые расположились вверху над молящимися. Органная музыка наполняла огромный собор практически без перерыва с часу после рассвета, и великолепно обученные хоры, собранные со всего королевства Чарис, сменяли друг друга, возвышая свои голоса в гимнах хвалы, мольбы и благословения. Стены были украшены белыми цветами горного шиповника, который был традиционным свадебным цветком Чариса, и еще больше великолепных цветов лежало в святилище и вокруг него.

Большинство горных шиповников давали цветы разных оттенков глубокого, насыщенного красного, но соцветия белого шиповника в форме трубы могли похвастаться глубоким, почти кобальтово-синим цветом, переходящим в чистейший белый, окаймленный глубоким золотисто-желтым цветом на концах "раструба". Частью чарисийской брачной традиции было приношение родственниками и доброжелателями своих собственных букетов из шиповника, и переполненный собор был заполнен этими букетами, чей сладкий аромат перекрывал даже запах благовоний.

Король Кэйлеб и королева Шарлиэн посетили частную предрассветную мессу, прежде чем собор был открыт для публики. Теперь, шесть часов спустя, огромное сооружение было забито до отказа, и в воздухе, как дым, витала напряженная аура ожидания. Ожидающие поклонники представляли собой море блестящих тканей, драгоценных камней и украшений, но в эту богато текстурированную матрицу были вплетены и более простые нити. По давней традиции всякий раз, когда член королевской семьи женился, крестился или был похоронен, треть посадочных мест в соборе была зарезервирована для простолюдинов, прибывших первыми. Большинство "простолюдинов", которые воспользовались этой традицией, сами были, по крайней мере, умеренно богаты, но всегда находились те, кто не был таковым, и сегодня те, кто имел более скромный статус, казалось, были на подъеме.

Ну, конечно, так оно и есть, - подумал Мерлин Этроуз, терпеливо ожидая короля Кэйлеба и его невесту и наблюдая за изображениями, наложенными на его поле зрения. Датчики, которые он и Сова так густо разместили по всему собору после неудавшегося покушения, управляли этим дисплеем, давая ему панорамный вид на весь собор, которым он мог манипулировать или изучать его по своему усмотрению.

Люди этого королевства искренне любят Кэйлеба и его семью, - продолжалась его мысль, - и Шарлиэн взяла их штурмом. Она молода, она экзотическая иностранка, она красива (или, по крайней мере, почти красива!), И она проделала тысячи миль, чтобы выйти замуж за их короля, даже если для этого придется выступить против Церкви и самого великого викария рядом с ним... и ими. Исполнители баллад, газеты и широкая публика превратили ее в нечто, близкое к иконе, и в ее случае это даже не требовало большого преувеличения. На этот раз даже самые бедные люди в Теллесберге хотят быть там, хотят увидеть, как она выйдет замуж за Кэйлеба.

Он в последний раз внимательно осмотрел интерьер собора, затем мысленно кивнул в знак одобрения. Остальные члены королевской стражи были именно там, где им и полагалось быть, снайперы морской пехоты, которых Кэйлеб постоянно направлял в собор, были на своих местах, и все планы и меры безопасности, разработанные им и полковником Роупуоком, казалось, были на месте. Его огорчало, что им пришлось приложить такие дополнительные усилия, чтобы гарантировать безопасность Кэйлеба, но попытка убийства Стейнейра и пожар, уничтоживший первоначальное здание королевского колледжа, не оставили им выбора. А положение Мерлина в качестве командира личной охраны Кэйлеба делало его, по сути, вторым в команде всей королевской стражи, несмотря на его относительно невысокий официальный ранг.

Как бы сильно большинство людей ни любили Кэйлеба, есть те, кто на самом деле не любит его в наши дни, - мрачно размышлял Мерлин. - И я был бы намного счастливее, если бы думал, что "приверженцы Храма" не организовались. Или если бы я, по крайней мере, знал достаточно о том, кто они такие и где они занимаются организацией, чтобы присматривать за ними. То покушение на Стейнейра было достаточно скверным, и оно было на волосок от успеха... во многом потому, что я не знал (и не знаю) достаточно о них и подобных им людях, чтобы заметить это заранее.

На самом деле, по многим причинам он предпочел бы не шпионить ни за кем из подданных Кэйлеба, включая тот факт, что это было похоже на нарушение прав, особенно когда никто абсолютно ничего не мог с этим поделать, даже если бы они поняли, что это происходит. Следить за политическими фигурами, такими как Нарман или Гектор, - это одно; играть роль подглядывающего за частными лицами - это совсем другое, и тот факт, что он не видел альтернативы, не делал его ни на йоту счастливее. На самом деле, это делало его менее счастливым. "Необходимость" была ядовито-соблазнительным аргументом, каким бы по-настоящему неопровержимым он ни был при случае, и Мерлин не хотел, чтобы у него вошло в привычку оправдывать злоупотребление своими способностями.

Эта часть о