его опечалил… Его нельзя было не полюбить. Главная черта, которой он привлек меня к себе, это прямота и откровенность. Брата Михаила Павловича он любил, но к серьезным разговорам тогда не допускал; да и тот их недолюбливал» (Паскевич И.Ф., 1889).

В апреле 1814 года в письме к Марии Федоровне Александр I обсуждал целесообразность посещения Великими Князьями Голландии, Англии, Швейцарии, что было бы «крайне поучительно для них». Разрешение было получено, и в июне по приглашению принца Оранского, будущего короля Вильгельма II, Николай и Михаил посетили основные города Нидерландов, начиная с Брюсселя (территория Бельгии была тогда включена в состав королевства). Побывали в Гааге, Амстердаме и Саардаме, где осмотрели домик Петра Великого. Затем через германские государства отправились в Петербург, чтобы успеть к торжественному въезду Александра I в столицу.

Новый 1815 год начинался мирно и буднично. Газеты сообщали, что в воскресенье, 10 января, «действительный тайный советник первого класса, князь А.Б. Куракин дал превеликий бал и ужин, кои удостоить изволили присутствием Ее Императорское Величество Мария Фёдоровна с Их Императорскими Высочествами, Государями Великими Князьями Николаем Павловичем и Михаилом Павловичем… Знатные обоего пола особы, а также гг. Чужестранные министры находились на сем празднике, который как великолепием своим, так и приятностями и угощением соответствовал известному гостеприимству почтенного хозяина» («Северная пчела». 1815. 13 января (№ 4)). Вскоре вновь началась война, знаменитые «сто дней Наполеона». Александр I разрешил братьям под присмотром П.П. Коновницына отправиться в действующую армию, в Германию. 13 мая они выехали из Петербурга и направились в главную квартиру, в Гейдельберг. Русская армия только вступила в пределы Франции, когда 6 июля 1815 года в 18 км от Брюсселя, при Ватерлоо, Наполеон проиграл свое последнее сражение. Александр I поспешил в Париж, куда прибыл 28 июня. Вслед за ним отправились и Великие Князья. Их юность кончилась…

* * *

В июле 1817 года после ряда торжеств, ознаменовавших бракосочетание Николая Павловича, императорская фамилия покинула Петербург. Александр I с Елизаветой Алексеевной переехали в Царское Село, а Мария Федоровна в сопровождении новобрачных, а также Великого Князя Михаила и принца Вильгельма отправилась в любимую резиденцию – Павловск. Здесь этикет, утвержденный ею, несколько ослабевал, и воцарялось неподдельное веселье, поддерживавшееся прогулками, танцами и играми. Иногда в дурную погоду устраивалось литературное чтение с участием Жуковского, Уварова и Плещеева.

Беззаботное течение жизни при Павловском дворе было нарушено на время следующим прискорбным случаем. «7 июля принц Вильгельм отправился осматривать лошадей Михаила Павловича и перед конюшнями был укушен в ногу собакой. Поднялась страшная тревога. Вызвали Я.В. Виллие, и он для предупреждения возможных последствий решился “вырезать рану и прижечь”[131]. Великий Князь приказал тотчас убить собаку и, тем затруднив ее исследование, возбудил опасения за будущее. Принц перенес операцию со стойкостью и хладнокровием; ни одной жалобы не сорвалось у него с языка. К счастью, все ограничилось для него только несколькими днями, проведенными в постели» (Шильдер Н.К., 1997).

Летом 1819 года Великий Князь возвратился из длительного заграничного путешествия. Его официальным наставником оставался генерал И.Ф. Паскевич. Мария Федоровна еще боялась, учитывая особенности характера сына, оставить его без опытного руководителя, хотя Михаил уже вступил в командование бригадой 1-й гвардейской пехотной дивизии. Только 11 мая 1821 года Паскевич был освобожден от своей почетной обязанности, оставшись навсегда чтимым «отцом-командиром» для Великих Князей Николая и Михаила (Тарасов Б.Н., 2000).

В 1819 году по указу Александра I состоялась закладка городского дворца для младшего брата. Так в самом центре Петербурга, вблизи Михайловского замка, возник грандиозный классический ансамбль с одноименными владельцу площадью и улицей, ставший украшением северной столицы. На верхнем этаже юго-восточного крыла была устроена церковь, освященная вместе с дворцом императорским духовником протопресвитером П.В. Криницким. Она имела вид атриума, окруженного ионическими колоннами. Запрестольный образ «Положение во гроб» написал Н. Монти, четыре иконы в драгоценных окладах были подарены будущему хозяину дворца к помолвке. Храм был освящен во имя Михаила Архангела. Через месяц состоялось традиционное для всех поколений Романовых путешествие – Михаил Павлович посетил Ипатьевский монастырь и другие святыни Костромы, фамильного гнезда своего древнего рода.

В 1821 году была избрана невеста для Великого Князя – 14-летняя вюртембергская принцесса Фредерика-Шарлотта-Мария. В ноябре 1823 года она прибыла в Россию, где при Святом Крещении получила православное имя Елены Павловны. 8 февраля 1824 года в Зимнем дворце состоялось бракосочетание, там же молодая чета поселилась до завершения отделки собственной резиденции[132].

Брак соединил разные натуры: он, по словам Ф.Ф. Вигеля (2003), «ничего ни письменного, ни печатного не любил, из музыкальных инструментов признавал только барабан и презирал занятия искусством»; она, образованная и любознательная, была наделена живым умом. При встрече с Н.М. Карамзиным, только приехав в Россию, принцесса с отчетливой немецкой интонацией сказала: «Прошу знать – я уже читала вашу “Историю” по-русски». В отличие от своей великой предшественницы, новая Фике была по воспитанию и характеру парижанкой, училась там в пансионе, увлекалась естественными науками. Николай I, неизменно внимательный к невестке, называл ее «Ia savante de notre famille» («наша семейная ученая»), советовался с ней о домашних делах, но считал либералкой. В браке что-то не ладилось, нужен был своего рода таймаут. К.Ф. Опочинин в своих «Записках» рассказывал: «В 1828 году доктора объявили, что необходимо отправить заграницу Вел. Кн. Елену Павловну. Надобно было назначить к ней временным гофмаршалом одного из чинов Двора, но никто ехать не желал и по известному трудному характеру Ея Высочества. Государь поручил это трудное дело отцу (Федору Петровичу Опочинину – Ю.М.) и он более года ездил с Вел. Кн. По Германии, Швейцарии и Италии. Тогда наше царское семейство редко рыскало по Европе и показывалось еще с пышностью и царским блеском. Отец умел блеснуть, всем угодить и поладить с Вел. Кн. Говорят даже, что его советами она наставлена на путь истинный. По возвращении в Россию она умела не только поладить с мужем, но и решительно прибрать его к рукам». Продвижение маленького русского двора по городам Италии вызвало волнение среди художников. Все живописцы-пенсионеры Академии с восторгом вспоминали о ее скромности и внимательном отношении к их творчеству. Елена Павловна заказала свой большой портрет К. Брюллову, который в письмах сообщил родителям о том, что «русские художники показывали Великой княгине Рим, Ватикан и другие музеи и что она благоволила заказать мне свой портрет в рост и несколько копий с него» (Чижова И.Б., 2005). Сильвестр Щедрин сетовал: «Сего 24-го марта Вел. Кн. оставляет Неаполь, к сожалению всех, кто только