исполнение сего желания представляло затруднения и было причиною многих неудовольствий». Упрямый характер Великого Князя Николая затруднял воспитание. «Припоминаю, – писал сын генерала, – что отец мой, возвращаясь вечером домой, неоднократно был озабочен образовавшейся уже тогда в Его Высочестве твердою волею исполнять то, что ему казалось нужным, не обращая внимания на мнение воспитателей. Настоятельные действия к побуждению отказаться от своих намерений всегда порождали большие неудовольствия» (ОР РНБ. Ф. 380 (М.А. Корф), д. 95; 1856 г.).

Интересна фраза из воспоминаний Н.М. Ламздорфа: «Государь по врожденному великодушию и доброте сердца не только не напоминал покойному отцу о бывших при воспитании Его Величества неудовольствиях, но отдал ему впоследствии полную справедливость и всегда осыпал милостями. Самою любимою для отца наградою был портрет Его Императорского Величества, присланный отцу в Курляндию, где тогда он находился, чрез фельдъегеря в день коронации в Москве 22 августа 1826 г.». В день бракосочетания Николая Павловича М.И. Ламздорф получил графский титул. Когда в марте 1828 года в Петербурге генерал скончался, его сын доложил Императору о желании отца быть погребенным без воинских почестей при участии одних родных. Николай изволил отозваться: «Надеюсь, что вы меня не исключите из числа родных». Вместе с Михаилом Павловичем он присутствовал при отпевании генерала в Аннинской церкви.

Безусловно, детям стремились дать хорошее образование. Секретарь Марии Федоровны Г.И. Вилламов пересказал в дневнике от 16 марта 1809 года ее слова: «Она видит, что престол все-таки со временем перейдет к Великому Князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу» (Шильдер Н.К., 1997). По мысли Александра I, прославленный своими выпускниками – А.С. Пушкиным и А.М. Горчаковым – Царскосельский лицей мог стать школой и для младших братьев. «Невольно думается о том, – писал издатель «Русского архива» П.И. Бартенев, – сколько могло произойти добра, если бы мысль эта исполнилась, если бы Николай и Михаил воспитались в Лицее, в товариществе с детьми хороших русских семейств. Николай, уже с генваря месяца 1809 года означенный именем Цесаревича на медали с его изображением и намеченный в преемники Александру Павловичу (в виду бездетности старших внуков Екатерины Великой), мог бы с ранних лет приобрести надежных слуг своего державства. Оба брата могли бы избегнуть страсти к солдатчине, которой так опасалась их великая бабка». Не осуществилось и намерение послать Великих Князей для учебы в Лейпцигский университет. По мнению П.И. Бартенева (1899), помешал 1812 год.

Князья с детства выступали шефами гвардейских полков, играли в оловянных и фарфоровых солдатиков, строили в саду крепости. В играх проявлялась разница характеров. Будущий инспектор по инженерной части Николай крепости возводил, а Михаил, будущий генерал-фельдцейхмейстер, разрушал. В детстве Николай был застенчив, робок, до 1804 года боялся орудийных выстрелов. Как отмечалось в одном из журналов-дневников воспитателей за 1805 год, Николай «вовсе не отличался воинственным духом и во многих случаях обнаруживал робость». Однако его голубые глаза загорались всякий раз, когда при нем говорили о сражениях. С раннего детства детей окружали забавы в виде военной амуниции. Кроме того, среди игрушек находились алебарды, гренадерские шапки, барабаны, трубы, зарядные ящики и деревянные лошади.

Детский период жизни будущего Императора Николая Павловича любопытен тем, что в течение этого времени проявились задатки черт его характера, составлявших впоследствии отличительные черты Государя. Настойчивость, стремление повелевать, сердечная доброта, страсть ко всему военному, любовь к инженерному искусству, дух товарищества, выразившийся в позднейшее время в непоколебимой верности союзам, преданности старым друзьям, – все это сказывалось уже в раннем детстве. Дух товарищества развивался в Николае под влиянием совместного воспитания с младшим братом. Оба нежно любили друг друга. Если находившиеся при них придворные выказывали свое недовольство одним из них, то другой, не бывший виновным, жалел того и играл без всякого удовольствия. Их взаимная привязанность доходила до того, если один был болен, то другой не хотел никуда идти. Однажды, во время своего пребывания у Императрицы, младший провинился в чем-то перед матерью, и когда они вернулись на свою половину, Николай рассказывал дежурному кавалеру, что у него все время были слезы на глазах от страха за брата, который мог рассердить Государыню своим упрямством…

Вопреки стараниям, которые прилагались, чтобы предохранить детей от увлечения боевой службой, страсть ко всему военному проявлялась и развивалась в них с неодолимою силой. Она особенно сказывалась в характере игр. Как только Николай вставал по утрам, он почти тотчас же принимался с Михаилом за военные игры. У них было большое количество игрушечных солдатиков; зимой они расставляли их по столам в комнатах, а летом играли ими в саду, строили редуты, крепости и атаковали их. Кроме солдатиков, у них был целый арсенал других игрушек, напоминавших о военном быте: ружья, алебарды, гренадерские шапки, деревянные лошади… Любовь к военному поддерживалась также и под влиянием угодливости одного из воспитателей, Ахвердова, учившего князей строить и рисовать крепости, делавшего из воска бомбы, картечи, ядра и показывавшего, как атаковать укрепления и оборонять их. Вообще все военное было на первом плане в мыслях маленького Николая. Даже когда он строил дачу для няни или гувернантки из стульев, земли или игрушек, то он никогда не забывал укрепить ее пушками «для защиты». Следует заметить, что Михаил, более живой по характеру, столько же любил разрушать, сколько старший строить, и поэтому последний, заботясь о сохранности построек, боялся присутствия младшего (Шильдер Н.К., 2000).

Когда братья достигли юношеских лет, то получили прекрасного руководителя в лице генерала П.П. Коновницына, живой и высоконравственный облик которого нарисован Л.Н. Толстым в романе «Война и мир». Поступив на действительную военную службу, обоим приходилось многое терпеть от А.А. Аракчеева. Ю.К. Арнольд (2000) писал в своих записках: «все хвалили скромность Великих Князей и приветливость, отзываясь о них, как об образцовых офицерах-служаках, и искренно негодовали на то, что им иногда жутко приходилось от заносчивости всесильного временщика, графа Аракчеева». Последним руководителем Михаила Павловича был генерал И.Ф. Паскевич, который сопровождал его в путешествиях по России и за границей, предпринятых с образовательной целью.

В 1814 году в Париже состоялось их знакомство, переросшее в длительную привязанность. Во время смотра Александр I рекомендовал Николаю и Михаилу начальника 2-й Гренадерской дивизии генерал-лейтенанта И.Ф. Паскевича.

Иван Федорович так рассказывал об этом знакомстве: «Николай Павлович постоянно звал меня к себе и расспрашивал о последних кампаниях. Мы с разложенными картами по целым часам разбирали все движения и битвы 12-го, 13-го и 14-го годов. Я часто у него обедывал, и когда за службою не мог быть, то он мне потом говорил, что я