Деятельность ИКП хорошо вписывалась в кризисную ситуацию. После поражения на выборах 1948 г. многие считали, что отныне коммунизм в Италии переживает упадок. Но тем не менее от выборов к выборам компартия существенно увеличила количество своих сторонников и на выборах 1963 г. получила 8,5 млн голосов. Ни экономическое чудо, ни кризис после XX съезда КПСС, ни события в Венгрии 1956 г. не могли сдержать этот рост.

Секретом такого успеха, если здесь можно говорить о секрете, стало выступление П. Тольятти перед товарищами, в котором он призывал «вникнуть в реальность» итальянского общества. Этот совет они смогли понять и последовали ему. Начиная с 1947 г., после резни в селении Портелла-делла-Джинестра, организованной бандитом Сальваторе Джулиано на деньги крупных землевладельцев против крестьян, собравшихся отметить 1 Мая, коммунисты возглавили крестьянскую борьбу на Юге Италии, и если правительство и решалось провести частичную аграрную реформу, то только благодаря им. Впрочем, это не подорвало позиций, которых компартия смогла достигнуть в южных регионах. ИКП разбудила политическое сознание крестьян Юга, где раньше различным демократическим и социалистическим движениям не удавалось проникнуть столь глубоко, продемонстрировав, что учение А. Грамши не было забыто. Такое широкое влияние на крестьянские массы Южной Италии и сегодня представляет собой самое выдающееся, но не единственное достижение компартии. Она привлекла к себе и многочисленных интеллектуалов, благодаря тому что обошла наиболее опасные подводные камни, связанные со сталинизмом. Многие из тех, кто покинул ряды ИКП в 1956 г., остались ее «попутчиками». Большинство рабочих и широкие слои городской и деревенской мелкой буржуазии пошли за итальянскими коммунистами, по крайней мере отдали партии свои голоса. В реальности коммунисты не упускали случая установить контакт с мелкой буржуазией, поддерживая то мелких торговцев в борьбе против супермаркетов, то изнуренных налогами собственников небольших сельскохозяйственных угодий, то кустарей, раздавленных конкуренцией со стороны крупных предприятий. Наконец, директива «диалога с католиками», основанная на общем отвращении к буржуазному и капиталистическому индивидуализму и общей восприимчивости к проблеме мира, принимает специфические черты в политике ИКП. Причем до такой степени, что после известия о смерти папы Иоанна XXIII (1963) некоторые коммунистические организации, не испытывая сомнений, приспустили красные знамена в знак траура.

Как и ИСП в начале века, компартия стала великим собирателем в итальянском обществе всех подчас различных течений и оппозиционных идей. Это одновременно показывает ее и силу, и слабость, поскольку ИКП все время стояла перед дилеммой: сохранить верность старым революционным и пролетарским идеалам или трансформироваться в оппозиционную партию «внутри системы» — своеобразный итальянский лейборизм. Пальмиро Тольятти полностью осознавал сложность совмещения этих двух тенденций итальянского коммунизма, как и трудность и необходимость выделить в них национальные черты, сохраняя при этом связь с внешней политикой Советского Союза. Его политическое завещание — знаменитая Памятная записка, написанная в Ялте (Il memoriale di Yalta) за несколько дней до смерти[479], свидетельствует о постоянном участии лидера коммунистов в этом неблагодарном интеллектуальном и политическом процессе.

Когда его останки были привезены в Италию, за гробом шла миллионная толпа. При жизни Тольятти сравнивали с Кавуром за политическую ясность и твердость. Но последний скончался на пике своей славы, тогда как Тольятти — в момент, когда Италия жаждала наслаждений и была вульгарной. Грусть толпы, провожавшей его в последний путь, несла на себе как печать недостигнутой цели, так и предчувствия долгого и полного лишений дальнейшего пути.

Послесловие

В начале 1960-х годов Франсуа Фюре (1927–1997) и Дени Рише (1927–1989), возглавлявший коллекцию «История без границ» в издательстве «Файард»[480] предложил мне написать эту работу. Общая идея заключалась в следующем: предоставить французскому читателю легкочитаемый синтез итальянской истории, но при этом дать более глубокий образ Италии, чем, например, в работе Жана Франсуа Ревеля, в только что вышедшем блестящем памфлете «Для Италии» («Pour l’Italie»).

Мое культурное образование было таким же, как у ученых и интеллектуалов, которые в конце 1960-х годов, не без зазнайства называли себя «последователями Кроче и Грамши». Чтение их трудов оказало на меня огромное воздействие и даже повлияло на мой интерес к историческим наукам. Оба эти мыслителя являлись приверженцами историзма, но их подходы к истории Италии слишком отличались друг от друга, даже противоречили друг другу, и по этим причинам нельзя было читать или «открывать» А. Грамши, не знакомясь с трудами Б. Кроче.

Позже, во время пребывания во Франции в 1949–1952 гг., мне посчастливилось познакомиться с тематикой и методикой так называемой школы «Анналов». Я с увлечением прочитал труды Марка Блока, открывшие мне новые горизонты интереса и исследований, и, между прочим, посвятил этому историку одну из своих первых статей, нарисовав его «критический портрет». Эта статья была опубликована в журнале «Бельфагор» («Belfagor») в 1951 г. Я также перевел сборник эссе М. Блока, опубликованный в 1959 г. издательством «Латерца» («Laterza») под названием «Труд и техника Средневековья» («Lavoro e tecnica nel Medioevo»). Беседы и дружба с Пьером Виларом, завершавшим в тот момент работу над фундаментальным трудом о Каталонии[481], также дали мне очень много.

Нелегко было установить связь между моими «итальянскими» и «французскими» читателями; между этико-политической перспективой, характерной для итальянской историографии, и экономико-социальным подходом школы «Анналов»; между скоротечностью первой и «продолжительностью» второй. Я обнаружил эту связь в исторических трудах Карла Маркса и Фридриха Энгельса. До сих пор помню те искренние эмоции, которые вызвало у меня чтение страниц первой книги первого тома «Капитала» К. Маркса, посвященных проблеме начального накопления капитала, а также размышлений Ф. Энгельса о рыночном капитализме в третьей книге третьего тома. Это как раз те тексты, которые полезно перечитать тем, кто сегодня говорит, что надо «забыть» Маркса, чтобы ограничить их высокомерие. Хочу назвать еще один очень важный для меня труд — «Исследования о развитии капитализма» Мориса Герберта Добба, который ясным и убедительным способом представил проблему истоков и развития капиталистических обществ с марксистской точки зрения[482].

Мои юношеские амбиции, почерпнувшие силу в этих трудах, возможно, столкнулись бы с большой проблемой происхождения капитализма во Франции XVI в., но после нескольких бесплодных попыток я вернулся в знакомую мне область истории, а именно истории политических идей и течений. Изучая XVI в. во Франции, я столкнулся с вопросом наследия