приведен в исполнение во второй половине дня 28 апреля 1945 г., после чего тела расстрелянных повесили и выставили на всеобщее обозрение на одной из площадей Милана. Эта акция ставила целью показать полный разрыв с прошлым и была предупреждением для тех, кто хотел бы обмануть ожидания перемен и оставить неутоленной жажду обновления, уже начавшегося в ходе движения Сопротивления, будь то в Италии или за ее пределами. В действительности это движение не являлось чисто военным, хотя и в этом отношении его вклад в победу союзнических войск нельзя недооценивать. В первую очередь оно было очень широким политическим движением, в котором участвовали и рабочие, саботировавшие приказы нацистов, и целые военные подразделения, с оружием в руках боровшиеся против них, и крестьяне, кормившие повстанцев, и священники, укрывавшие их. Теперь же все эти борцы были уверены в том, что ситуация в Италии должна измениться; что время привилегий и коррупции прошло, а потому они хотели чистой и честной игры, выражали решимость сражаться за это и не собирались позволять кому бы то ни было запорошить себе глаза песком и притупить бдительность, пытаясь разыграть карту старой итальянской политики трансформизма. Однако данное начинание оказалось намного труднее, чем могли себе вообразить участники Сопротивления, охваченные энтузиазмом тех дней борьбы за свое освобождение.

Надежды и разочарования послевоенных лет

Тот, кто хотел бы представить себе обстановку в Италии и настроения в итальянском обществе времен Сопротивления, может вспомнить фильмы Роберто Росселлини (1906–1977), например «Рим — открытый город» (1945) или «Пайза» (1946), которые положили начало целому направлению в киноискусстве — итальянскому неореализму. Эти кинокартины дают полное представление о настроениях итальянцев не только потому, что многие актеры, создававшие образы своих героев, были живыми свидетелями, а то и участниками движения Сопротивления. Так, Анна Маньяни (1908–1973) сумела замечательно перевоплотиться в римлянку-простолюдинку, а коммунист и священник, эти изголодавшиеся и примирившиеся с судьбой партизаны из провинции Полезине, вдруг сблизились и стали святыми мучениками. Однако самым главным участником и героем этих фильмов стал сам итальянский народ, живой и неповторимый, изображенный без всякого пафоса, без сожаления или осуждения, а сами кинокартины отличались серьезностью поставленных задач и страстностью, временами, может быть, несколько грубоватой и чрезмерной. Интересно, что в Италии эти фильмы пользовались гораздо меньшим успехом, чем за ее пределами. Многие итальянцы задавались следующим вопросом: зачем выставлять напоказ нашу нищету, зачем афишировать такое явление, как проституция, получавшая все большее распространение в городах, зачем показывать безработицу и «черный рынок»? К чему вообще вызывать скандал в общественном мнении и копаться в прошлом, таком печальном и к тому же таком недавнем? Не лучше ли поставить крест на всем этом и начать все сначала — жить, дышать, работать?

Это нежелание отдать себе отчет в происходивших событиях и взглянуть прямо в лицо итальянской действительности — ее старым порокам, несправедливости, несбалансированности — все это в конечном счете объяснялось боязнью любых перемен и обновления. Позднее, когда возникнет и соответствующее политическое движение, имевшее ярко выраженный реакционный характер, это явление назовут «квалюнквизмом»[470]. Но теперь, сразу же после освобождения Италии, многие, кто рассуждал так, особенно в тех районах страны, население которых не участвовало в Сопротивлении, не понимали, каковы могут быть политические последствия подобного отношения к действительности. Они-то просто хотели покончить с кошмаром, в котором жили. Эти люди лишь желали начать жить сначала. Как и у всех, переживших войну, у них тоже были свои горести, но и радости, взлеты и падения. Как грибы после дождя, множились дансинги, после стольких лет на экраны вновь вернулись американские фильмы с их красотами и реалиями «атомного века», вновь участвовал в соревнованиях и побеждал знаменитый велосипедист Джино Бартали.

В конце концов победу одержала вот эта вторая Италия — Италия квалюнквистов, любившая спокойную жизнь. И точно так же, как после Первой мировой войны, консервативные силы, защищавшие свою систему привилегий, сумели найти массовую поддержку, которая позволила им сохранить преобладание в обществе, хотя сразу после освобождения страны казалось, что они не имеют никакой опоры. Главной политической силой, которая стала проводником этого консервативного политического процесса упадка, оказалась ХДП во главе с Альчиде Де Гаспери, весьма воинственным и влиятельным политиком из Трентино, бывшим когда-то сначала депутатом австрийского парламента, затем активным деятелем ИНП, а во время фашизма работавшим секретарем Ватиканской библиотеки. Несмотря на жесткое сопротивление левого крыла партии и на основные положения программы ХДП, консервативные силы Италии сразу же увидели в этой партии самый надежный оплот существующего порядка. Ведь ХДП располагала массовой поддержкой в основном среди сельских жителей и опиралась на поддержку Ватикана. С другой стороны, страх ее лидеров перед коммунистической угрозой приводил к тому, что многие люди, далекие от политики и равнодушные к ней, а также неверующие, пусть даже obtorto collo[471], отдавали свои голоса ХДП.

История поражения, которое потерпели движение Сопротивление и выдвинутая им программа, весьма драматична и полна противоречий. Затронем лишь главные этапы. Впервые смещение политической оси Италии вправо произошло в декабре 1945 г., когда правительство, возглавляемое лидером Партии действия Ферруччо Парри, ушло в отставку и было заменено кабинетом во главе с А. Де Гаспери. Именно при этом правительстве в июне 1946 г. состоялись первые послевоенные выборы, к которым был приурочен и референдум по вопросу о государственном устройстве страны. Сторонники республики одержали безусловную победу (они набрали 12 717 923 голоса против 10 717 284). Что касается созыва Учредительного собрания, то христианские демократы получили 35,2 % голосов, социалисты — 20,7, а коммунисты — 19 %. Как видно, три главные партии в сумме получили 75 % голосов избирателей от их общей численности, а остальные голоса распределились между представителями немногочисленных партий и группировок левого направления (Партия действия, Республиканская партия) и партиями крайне правых.

Таким образом, политическая ситуация в Италии была пока еще сбалансированной. ХДП уже в течение длительного времени являлась самой влиятельной партией, а социалисты и коммунисты, недавно вновь подписавшие пакт о единстве действий взамен старого соглашения 1934 г., оказались одинаково сильными. Они сохранили также практически абсолютный контроль над Всеобщей итальянской конфедерацией труда (ВИКТ)[472], — объединенной профсоюзной организацией, в которую входило еще и незначительное меньшинство католических профсоюзов. Именно поэтому необходимо вспомнить о правительстве Де Гаспери с участием христианских