Шрифт:
Закладка:
Мы с Кирпичом, Сивым и вызвавшимся помочь Калибром подгадывали местечко посвободнее и спускались на асфальт. Обходились без телег. Разбегались парами, наскоро осматривали метки «свой-чужой», хватали разбросанных по обочине хануриков с синей меткой, закидывали на плащ-палатки и нагоняли «Зверь» с кормы – там грузили хануриков в опущенные люльки подъёмников. Из-под гусениц или из прозора между ними то и дело выползал подмятый «Зверем» металлолом. Приближаясь к люльке, мы прислушивались к тому, как идут гусеничные ленты, – научились по звуку определять опасность. Проблема в том, что мелкие железяки проскакивали беззвучно, да и сбоку нас могло зашибить без предупреждения. Череп с печной платформы иногда кричал нам, если приближались опасные завалы, однако обзору него был плохой, и мы больше надеялись на свои чуйку и опыт.
Ханурики шли удобные. Чаще попадались манекены – свежие, едва одеревеневшие и не вонючие. Чуть реже попадались шашлыки – целиком чёрные, сгоревшие и намертво сросшиеся с одеждой. Руки у них были растопырены и будто бы протянуты к нам в надежде, что мы довершим начатое – сожжём их до горстки рассыпающихся костей, – но шашлыки мы почти не брали. Они лежали без меток, а содержимое их жетонов, как правило, истлевало прямо в капсулах. Так или иначе, у нас не хватало времени выковыривать жетоны из запёкшихся штанов, и мы пробегали мимо, если только не попадался шашлык с меткой, повязанной ему своими уже после того, как он зажарился.
Фара на дороге не появлялся. Обшаривал хануриков на палубе, у баков резервного топлива, под которые Леший и Шпала вываливали наш улов из люльки. К нему изредка подбегали Сифон и Малой, чтобы оттащить обшаренных хануриков к малому бортовому подъёмнику и опустить прямиком на печную платформу. Хануриков набиралось на несколько дней вперёд, и нельзя было терять ни минуты. Глядишь, пойдут другие мясорубки, и очередь на сжигание выстроится такая, что хоть сжигай по пять хануриков за раз.
К обеду мы с Кирпичом, Сивым и Калибром набегались страшно. Контуженые, не чувствовали ни ног, ни рук. Казалось, будем вечность носиться в ржавом кильватере «Зверя», а мясорубка никогда не иссякнет, обогнёт земной шар и замкнётся в обугленную конвейерную ленту. Вернувшись на место, где мы стартовали, я увижу, что дорогу вновь завалило манекенами и шашлыками и нет конца нашей беготне.
Мы уже плохо соображали, и нас с Кирпичом чуть не зашибло. И ведь Череп кричал, а мы не услышали. Вовремя подоспел Сивый. Он дёрнул нас в сторону, и мы уцелели. Ханурика с плащ-палаткой погребло под перемятым внедорожником. Сивый с Калибром побежали дальше, а мы с Кирпичом, ошалелые, ещё пару секунд постояли над завалом. Поняли, что нет сил выуживать придавленного манекена, какой бы синей ни была его метка. И на мой вусмерть провонявший плащ плюнули. Встрепенувшись, кинулись за «Зверем». Докричались до крыши, и Шпала сбросил нам запасную плащ-палатку.
Хануриков, к счастью, стало ощутимо меньше. Мы вчетвером перевели дыхание. Даже на ходу перекусили галетами. Потом дорога оборвалась гигантской воронкой, «Зверь» свернул в поле, и мы поторопились на палубу. Мясорубка закончилась.
Одна радость: разблюдовка сегодня выдалась отличная. Никакой перловки! Черпак намутил макароны с паровыми куриными котлетами, бутерброды с консервированной рыбой и зарядил целый чан цикория. Мы с Кирпичом, Сивым и Калибром первые завалились в столовую. Вытолкали ждавшего раздачи Крота – он сегодня не впахивал, мог и подождать, – но пустили к себе Фару. Сесть ему было негде, но Фара и стоя отлично поел.
После обеда вернулись к наваленным на корму ханурикам. Распихали их по мешкам и растащили: часть отправили на печную платформу, часть – в мусорное, а остальных – в холодильное отделение. Металлические стены холодильника покрывала белая эмаль, коридоров и перегородок в нём не было, и повсюду стояли открытые стеллажи, на которых хранилось всё требующее холода: ждавшие своей очереди ханурики, запасы продуктов, сухпайки, кое-какая техника и бидоны, наполненные бог знает чем. Бидонами пользовался только Кардан, а выспрашивать у него об их содержимом не хотелось.
Разобравшись с хануриками, мы думали отдохнуть – нам ещё предстояло красить палубу, – но к «Зверю» приблизилась медицинская бронемашина, и мы побежали к левому борту, гадая, зачем вдруг пожаловали кресты. В последний раз они приезжали забрать Сыча. В больничку вроде бы никто не просился, но мы на всякий случай устроили перекличку. Недосчитались Лешего с Черпаком и, собственно, Сыча, однако знали, что у них всё в порядке.
Из бронемашины, обогнавшей «Зверь» и вставшей чуть поодаль, вышел незнакомый нам мужик в пухлой гражданской куртке. Мы понаблюдали, как он идёт к бортовой лестнице, а потом заметили у него чёрный чемоданчик и разочарованно выдохнули.
С чемоданчиками к нам приезжали учителя. В своё время в дивизии или где-то повыше решили, что похоронщикам нужно учиться. Ну, не только похоронщикам – много кому. По радио даже крутили речь какого-то генерала. Он на разные лады призывал всех необразованных научиться считать до пятисот и разборчиво писать личный номер. «Это сделает вас честными и трудолюбивыми». Дичь страшная, хоть бросайся под гусеницы «Зверя»!
Нам пообещали разных учителей. Пару раз приехали географ с перелатанным глобусом и словесник, попытавшийся вдолбить в нас отрицательную частицу и существительное в дательном падеже. Я подумал, что порой будет интересно, но в итоге на «Зверь» чаще других приезжали историки, а их уроки оказались бессмысленной пыткой. Один Малой слушал увлечённо и задавал вопросы. Для шестнадцатилетнего это, наверное, нормально, а вот Крот, Череп, Фара и Черпак уж точно в гробу видали подобную канитель. Фара вон и так умел читать, а другим хватало и того, что они ориентировались по навигатору и распознавали надписи под кнопками и рычагами «Зверя».
Малой даже обзавёлся своим учебником. Подарок от учителя истории. Пробовал его читать, осаждал Фару вопросами, а читать там столько, что и за год не управиться, – учебник попался толстый, хоть
