без конвоя. Вдруг, откуда ни возьмись, выскочила пархия киргизов и с криком пустилась в погоню. Офицер стал было хлестать свою лошаденку, да видит, что далеко на ней не уедет, остановился, вынул из чехла подзорную трубу и навел на хищников. Те сразу осадили лошадей, перекинулись двумя-тремя словами и повернули назад, наутек: они приняли подзорную трубу за пушку, готовую сейчас же выпалить.

Особенно диковинно киргизы прокармливают свои стада зимой. Сначала они пускают лошадей, которые разгребают копытами снег и сгрызают верхи; за лошадьми на то же пастбище выгоняют верблюдов и скот; они съедают траву без малого до корешков; наконец овцы доедают остальное. Такой способ зимовки называется тебеневкой.

Отбить от стада верблюдов, угнать овец или заарканить лучшего в табуне аргамака всегда считается у хищных азиатов делом удальства, подвигом. Награбить и не быть пойманным, разбогатеть на добыче и заслужить почет от соплеменников — значит прославить себя батырем, о котором заговорит вся степь; в честь его складывалась песня — правда, заунывная, как все киргизские песни, но подробно исчислявшая все его наезды и количество добычи. По возвращении с набега у киргизов был обычай одарять всех родичей частью добычи. И если, например, джигиту удалось сорвать карманные часы, он, недолго думая, взламывал их и раздавал всем по колесику. Стада киргизские, в свою очередь, возбуждали жадность их соседей-хивинцев. А близость русской границы вызывала нападение соединенных сил тех и других на наши караваны, рыбные ловли и передовые укрепления. В последний год царствования императора Александра I огромный русский караван с военным прикрытием в 600 человек был окружен на Яныдарье киргизами и хивинцами вместе. Две недели отбивались русские солдаты от скопища хищников, наконец, выбившись из сил, покинули товары — а их было на 600 тыс. — и вернулись на Линию. Другой раз 2 тыс. хивинцев переправились через Сырдарью, напали и разграбили до тысячи кибиток; через месяц та же партия явилась в песках Кара-кум, перерезала стариков и увела в неволю всех женщин, разбросав по степи трупы младенцев. Русские власти, оберегавшие границу, не могли спокойно смотреть на эти бесчинства, да и сами киргизские султаны, не видя иного исхода, стали обращаться к нам за помощью, даже просили занять часть их земель. Явилась необходимость углубляться в киргизскую степь как со стороны Сибири, так и со стороны Урала.

Через 6–7 лет после похода Перовского построено укрепление Копальское, ныне город Копал, в Семиреченской области, а в устье Сырдарьи — Казалинское. Тут на Сырдарье наши столкнулись с коканцами, у которых на этой реке были построены свои укрепления, между прочим Ак-Мечеть, самое сильное. Прикрываясь ими, коканцы свободно проникали в земли подвластных нам киргизов, брали с них зякеш (подати), в случае сопротивления жгли, грабили, убивали, а прослышав о приближении русских войск, немедленно скрывались. В 1850 году они угнали до 20 тыс. голов скота, в другой раз еще 26 тыс., в следующем году 75 тыс. — и так без конца. Обнищавшие киргизы взмолились о защите, и тогда решено было идти вверх по Сырдарье, а семиреченским войскам двинуться навстречу, чтобы таким образом замкнуть обширное степное пространство. Начало этому сближению было положено со стороны Оренбурга графом Перовским, а со стороны Сибири — отважным и тогда еще молодым офицером Колпаковским.

В 1853 году Перовский осадил Ак-Мечеть, где было сосредоточено главное управление всех коканских крепостей. Здесь постоянно кочевали до 5 тыс. киргизских кибиток да приходило на зиму из русских пределов до 3 тыс. Все они подвергались насилиям и поборам. Хотя эта глиняная крепостца имела всего 300 защитников, но осада ее затянулась дольше, чем она того стоила. Перовский, изведав неудачу в хивинском походе, действовал весьма осторожно, вел осаду по всем правилам военной науки, точно брал сильную европейскую крепость. Это ободрило коканцев; среди же киргизов прошел слух, что русским никогда не взять Ак-Мечети. Сначала они упорно отказывались доставлять скот, отчего оказался недостаток в мясе. Киргизы думали, что если русские и возьмут крепость, то разорят ее и уйдут себе за Линию, а коканцы всю злобу выместят на них. Они успокоились только тогда, когда Перовский приказал заготовлять для крепости запас сена и топлива, значит, имел намерение оставить ее за собой. После этого распоряжения киргизы начали пригонять скот, 150 человек даже нанялись на земляные работы. От скуки солдаты забирались в крепостной ров и там в прохладе располагались на отдых; один солдат 4-го линейного батальона, по фамилии Григорьев, работавший постоянно с саперами, заметил, что на откосе обвала лежат мешки с землей. Среди бела дня, под выстрелами коканцев, он взобрался на обвал, преспокойно выпорожнил мешки и благополучно возвратился с ними в траншею. Когда его притянули к ответу, он оправдался тем, что мешки понадобились ему для исподних. Бывшие при отряде калмыки еще меньше обращали внимания на грозных защитников: днем они совсем открыто ходили между траншеями (ровики с присыпкой из земли) или забирались в коканские огороды под самой крепостью, где воровали арбузы и дыни; от выстрелов с крепости калмыки закрывались лопатой: деревянную лопату держали плашмя, а железную ребром, чтобы коканец «не испортил казенную вещь». И наших солдат они учили так закрываться. По ночам коканцы освещали наши ночные работы факелами из деревянных шестов, обмотанных насаленными тряпками. Перовский приказал освещать таким же способом крепостные стены, чтобы заранее приготовиться к встрече. Дело в том, что коканцы оказались мастера на вылазки. Первую вылазку они сделали днем: спустились по веревкам со стены и бросились с саблями на головную (ближайшую) траншею: двух солдат успели зарубить.

После трех недель осады Перовский пустил солдат на штурм: они взяли Ак-Мечеть в 20 минут. По высочайшему повелению крепость переименована в форт «Перовский» — название, под которым она известна и теперь. Два раза пытались коканцы вернуть свой оплот на Сырдарье. В том же году стало известно через лазутчиков, что правитель Ташкента Сабдан-Ходжи выступил с семитысячным скопищем по направлению к Ак-Мечети. Отсюда выслали уральского старшину Бородина с командой в 275 человек, при трех орудиях. За 25 верст, при урочище Кум-Суат, Бородин встретил коканцев. Едва наш отряд успел выстроиться, как был атакован толпой конницы. Их отразили картечью и дружным залпом из ружей. С 11 часов утра вплоть до сумерек коканцы повторяли свои наезды, наконец, утомленные боем, потеряв много раненых и убитых, расположились на ночь кругом русской позиции. Наши потери были невелики: 5 убитых да 2 раненых. Бородин вырядил ночью трех киргизов с двумя казаками, чтобы дать знать в крепость, и действительно, наутро уже показалось подкрепление; завидя его,