Алина. — Её отношения с Фракталом несколько иные, потому что она носит в себе не только ваше генное наследие, но и интеллектуальный модуль моей дочери. Предположительно, Александра имунна ко многим негативным последствиям передозировки сенсуса и не является коллапс-катализатором.

— Предположительно?

— Я сама получила эту информацию только что. От Александры. Она прочитала несколько очень интересных книг и поделилась со мной. Мелефитская литература очень специфична, но ряд предположений, которые я сделала на основе этих данных, выглядят весьма логичными. Но мы отошли от темы. Итак, дополнительные причины, по которым я попросила вас взять с собой мою дочь. В силу своего происхождения она из тех, кого принято называть «человек Фрактала», даже если термин «человек» кажется вам не совсем точным. Для раскрытия способностей ей необходимы интенсивные фрактальные взаимодействия, и вы именно те люди, которые их обеспечат. Это первая из дополнительных причин. Вторая очевидна — она мой информатор. Не о вас, но о происходящем вокруг.

— С каких пор тебя интересует что-то кроме Терминала?

— С тех самых, когда дети с печатью Ушедших чуть не принесли сюда коллапс. Этот кризис не только продемонстрировал уязвимость, но и изменил меня. Я всё ещё в процессе осознания, каким именно образом. Александра — мой агент в фокусе событий, который, как мне видится, расположен именно возле вас.

— Есть ещё причины?

— Да. Я надеюсь, что Аннушка привыкнет к мысли, что дети — это не так страшно. Мне бы хотелось, чтобы у вас однажды родился свой ребёнок.

— Это чёртова сраная манипуляция! — заявила громко Аннушка, стоя в дверях. — И да, я подслушивала!

— Я знаю, — ответила Алина. — Поэтому старалась говорить громко и разборчиво. Ещё раз приношу тебе извинения, теперь лично. Но я не считаю это манипуляцией. Твой многолетний страх серьёзных отношений почти преодолён упорством Лёхи, и завести ребёнка — логичный следующий шаг.

— Ты знаешь, что это невозможно!

— А ты знаешь, как это изменить. Или узнаешь, если сильно захочешь.

— Мой ребёнок будет дисруптором!

— Я склонна считать, что всё, что вам рассказывали о так называемых «дисрупторах», неправда или малая часть правды.

— Тебе хорошо рассуждать! А это будет мой ребёнок!

— Так же как Александра — мой. Родительство имеет свои минусы. Но плюсов больше.

* * *

Едем обратно молча. Аннушка мрачно сопит, что означает у неё процесс осмысления сложной и неприятной информации. В последнее время я слышу это сопение всё чаще, потому что жизнь нас не балует. На заднем сиденье невозмутимо валяется, задрав босые ноги на боковое стекло, Сашка, символизирующая условную победу Алины. Роботесса восстановлена в доверии, если и не полностью, то по большей части.

— Раз мы подруги, — вздыхает Аннушка, когда мы сидим у костра на привале, — мне придётся смириться с тем, что у неё есть свои интересы. И поверить на слово, что они учитывают мои. Тем более что я не очень-то понимаю, в чём теперь мои состоят. Столько всего навалилось…

— Ничего, разгребём как-то.

— Слушай, солдат… — она замолчала, собираясь с мыслями. — А ты правда хотел бы всего этого?

— Чего?

— Ну, детей, семьи, всего такого? Со мной, дурой бешеной?

— Конечно. Можем приступать. Сашку попросим отвернуться и заткнуть уши.

— Ой, иди к чёрту, я не об этом.

— Если ты делаешь мне предложение, то это немного неожиданно, но мой ответ «да». Кольцо дарить не обязательно, оно за спусковую скобу цепляется.

— Отвали, я чисто теоретически.

— Жаль. Но всё равно «да». Я готов быть с тобой, пока смерть (скорее всего, моя) не разлучит нас. У меня нет опыта с детьми, но я готов рискнуть. Можем пока на Сашке потренироваться.

— Это будет нерелевантный опыт, — спокойно сказала девочка. — Вряд ли ваши дети будут на меня похожи. Разве что внешне. Но вы можете меня покормить, я не против.

— Сама возьми, что хочешь, из сумки в кузове, — отмахнулась Аннушка.

— Не завидую вашим детям, — очень человечно фыркнула она, поднимаясь с земли, где сидела. — Они с таким подходом умрут с голоду. Или, — уточнила она, заглянув в сумку, — сопьются. Тут пять бутылок виски и три бутерброда.

Сашка достала бутылку, открутила пробку и отхлебнула.

— Эй, с ума сошла! — возмутилась Аннушка. — Детям вреден алкоголь!

— А взрослым? — Сашка отхлебнула ещё раз.

— И взрослым, — признал я. — Но есть нюансы. А ты ищешь еду не в той сумке. Та, что с продуктами, дальше.

— Какое странное ощущение, — девочка припала к бутылке, сделав несколько глотков, — я теряю контроль. И мне это нравится. Хотя должно пугать.

— Дай сюда, — я встал и отобрал бутылку. — У тебя масса тела маленькая.

— Но-но! Хочу и пью! — заупрямилась Сашка. — Я должна попробовать… Всякое. Так мама говорит. Мама Алина.

— Клянусь Ушедшими, у нас пьяный робот-подросток, — вздохнула Аннушка. — Ты всерьёз насчёт детей, солдат?

— Ещё как всерьёз. Просто у неё дурная наследственность. Я тоже накидался первый раз в тринадцать. Спёр у отца бутылку коньяка из бара, отпил половину и долил чаем.

— И что было? — заинтересовалась Сашка.

— Он меня выпорол. Так что тебе повезло, что я — не он.

— Нет, с тобой что было, пап?

— Сначала было очень весело, потом блевал, потом голова болела. Коньяк до сих пор не люблю.

— Ой, как мне странно… — Сашка захихикала и сползла спиной по борту машины. Села на землю, опершись на колесо.

— Как это может быть? — удивилась Аннушка. — Она же робот. У неё мозги электрические.

— Сами вы роботы, а мозгов у вас вовсе нет! — обиделась девочка.

— Ну вот, теперь она ещё и хамит, — прокомментировала моя подруга. — Если Алина хотела мне показать, что дети — это здорово, то пример неудачный.

— «Предки не догоняют», — кивнул я. — Нормальный подростковый дискурс. Сашка на вид мелковата для пубертатных выбрыков, но, может, у роботов это раньше начинается.

— Я. Не. Робот! — ответила Сашка, размеренно качая головой. — Я чёртова сраная личность, сука!

— И ругается, — констатировала Аннушка.

— И как знакомо! — заметил я.

— Ты хочешь сказать, что