class="p1">Государь старался улучшить и правила освобождения дворовых, они же не имели земли и хозяйства. Распорядился выделить 100 тыс. руб., давать им ссуды от казны. А 3 марта 1848 г. ввел закон, дозволяющий крепостным приобретать недвижимость на себя, а не на хозяина. В совокупности подобные меры все-таки давали результаты. За время царствования Николая I доля крепостных среди населения России сократилась с 57–58 % до 35–45 %. Для отмены крепостного права формировался юридический фундамент, продавливалась психология дворян, приучая их, что рано или поздно перемена неизбежна. Но довершить великое дело выпало уже сыну.

Глава 6. Монархи и революции

Венгерская армия капитулирует перед русскими

Вольнодумство, поразившее Запад, углублялось от либерализма ко все более разрушительным учениям – социализму, анархизму, коммунизму. Взрыв чуть не полыхнул в 1846 г. В Париже разработали план «Большого восстания» в Польше, одновременно в прусских, российских и австрийских владениях. Завозили оружие, формировали отряды боевиков. В прусскую Познань из Франции перебрался штаб во главе с лидером партии «Молодая Польша» («молодая» – характерное обозначение масонской партии) Людвиком Мерославским. Но в России власти зорко присматривали за порядком, активистов арестовали. Раскрыли заговор и в Пруссии, взяли 254 человека, из них 8, в том числе Мерославского, приговорили к смерти, хотя в исполнение так и не привели.

Только в австрийской Галиции революционеры захватили Краков, призвав поляков к оружию. Николай I привел войска в готовность, но австрийцы придумали, как самим справиться. В Галиции поляки были панами, крестьяне их ненавидели. Правительство отменило в этой области крепостное право и подняло мужиков, назначило вознаграждение за убитых и пленных мятежников. Крестьяне разорили 500 усадеб, прикончили несколько тысяч поляков. Усмирить их, ошалевших от ужаса, уже не составило труда.

Революционная зараза проникала и в Россию. Мы уже отмечали кружок Герцена и Огарева, баламутивший студентов. Прощенный по ходатайствам наследника и Жуковского, Герцен служил в министерстве внутренних дел, в Московском губернском правлении, пока не умер его отец. Получив в наследство богатейшие имения, смог жить безбедно и уехал за границу, сошелся с французскими социалистами.

Белинского и его кружок власти вообще не трогали: он к переворотам не призывал, тайных организаций не создавал. Но он стал знаменем либеральной интеллигенции, наставником целого поколения писателей, обрушивался на «квасной патриотизм», был воинствующим атеистом. Лишь после открытого письма к Гоголю, распространявшегося в списках и отравлявшего умы нападками на Православие и Самодержавие, Белинского вызвали в III Отделение для профилактической беседы. Однако он был уже тяжело болен, так и не дошел.

А с поляками оказался связан первый махровый цветок украинского национализма, «Кирилло-Мефодиевское братство», созданное Костомаровым в Киевском университете. Да, Малороссия морями крови и усилиями России освободилась от польского гнета, в Галиции крестьяне с воодушевлением убивали польских панов, а в это же время малороссийская интеллигенция в основанном царем университете перенимала у польских учителей идеи «освобождения» от России. В 1847 г. арестовали 12 человек. Но хитрый Костомаров специально оговорил в учредительных документах сугубо мирные средства (хотя как можно было этими средствами отделить Украину?), его всего лишь выслали в Саратов, и других наказали мягко.

При расследовании зацепили и Тараса Шевченко. О нем даже Белинский писал: «Здравый смысл в Шевченке должен видеть осла, дурака и подлеца, а сверх того, горького пьяницу». К «братству» он не принадлежал, но нашли его стихи, распространявшиеся в рукописях. О мифической украинской «вольности», о плаче под царской властью, памфлеты на государя. Николай Павлович, читая пасквиль про себя, от души хохотал. Но Шевченко позволил себе издеваться над болезнью императрицы – которая в свое время выкупила его из крепостных [28]. Тут уж государь осерчал, сдал автора в солдаты в Оренбургский корпус с запретом писать и рисовать (и он завалил Петербург слезными прошениями о помиловании).

Все революционеры ратовали против крепостничества, в том числе Герцен (отлично живший за рубежом на доходы от своих крепостных). А реальные-то шаги к освобождению предпринимал царь! Воспользовался упразднением крепостного права в Галиции, сразу смягчив его в российской части Польши: ввел «инвентарии», жестко ограничив повинности и оброки крестьян, запретив уменьшать их наделы. В 1847 г. государь ввел аналогичные правила на Правобережной Украине. Намеревался и дальше распространять их на всю Россию. 28 декабря 1852 г. были приняты «Инвентарные правила» для северо-западных и белорусских губерний – но ввести их помешала война.

Кстати, слепо противопоставлять положение российских крепостных «свободным» жителям Европы тоже получается не правомочно. В эти же годы, 1846–1847, в Ирландии случился неурожай, погиб картофель, основная здешняя культура. Крестьяне там были свободными, арендовали землю. Не могли уплатить аренду, и их выгоняли. Причем часто это было лишь предлогом: землевладельцы переходили на более выгодное использование участков, под пастбища. В итоге около миллиона крестьян вымерло от голода. Столько же эмигрировало по всему миру. Могло ли такое быть в России? Забили бы тревогу помещики, царь включил бы механизмы правительственной помощи. Но трагедия разыгралась в Великобритании, бездушие властей и лендлордов никаких возмущений не вызвало.

А в других странах неурожай дополнился экономическим кризисом. Этим пользовалась оппозиция всех мастей от либералов до коммунистов, нагнетая страсти, и в 1848 г. забурила Франция. Перепуганный Луи Филипп шел на любые уступки, отдавал правительство оппозиции, но кто-то спровоцировал столкновение с солдатами, подстрекатели раздули возмущение из-за жертв, и буйные толпы разнесли дворец, сожгли трон. Парламент, из которого все умеренные депутаты разбежались, провозгласил республику.

От Франции беспорядки расплескались во все стороны – на Италию, Германию. Сходки, манифестации, требования «свобод». Причем в Берлине и Вене четко повторился сценарий Парижа. Митинги либералов взвинчивали народ. Неведомые лица провоцировали стычку с войсками с человеческими жертвами – и восстание, захват арсеналов, создание отрядов из рабочих, студентов, уличные баррикады. Монархи капитулировали, объявляли «свободы», уступая власть революционным правительствам и парламентам.

В других местах и без восстаний капитулировали – на поводу у либералов пошли князья Бадена, Гессен-Дармштадта, Вюртемберга, Баварии, Саксонии, Тосканы, король Обеих Сицилий (Южной Италии) Фердинанд II, в Риме сам папа Пий IX ввел конституцию. Но революции на этом не останавливались! К папе из Лондона прибыли лидеры итальянских боевиков Мадзини, Гарибальди, и в вскоре Пию IX пришлось бежать, была провозглашена Римская республика. Повела наступление на то же королевство Обеих Сицилий и других итальянских монархов – невзирая на их конституции.

А у немецких революционеров, кроме «свобод», лозунгом стало объединение Германии – разумеется, по их принципам, во Франкфурте-на-Майне создали общегерманский парламент. В Дании король Фредерик VII в полной мере разделял «передовые» взгляды, конституцию он охотно издал. Но от Дании вдруг отделились герцогства Шлезвиг и Гольштейн. Объявили,