Мы так просидели в обнимку какое-то время, и я отстранила Риту. Все, хватит страдать! Вытираю лицо, и Рита тоже. Она тоже расплакалась.

— Маякни мне, когда он появится. Хорошо? — я смотрю на себя в зеркало, привожу себя в порядок и беру сумку.

— Конечно, родная, — Рита провожает меня до лифта, и я покидаю клинику. Решаю не ехать домой, а прогуляться в парке. Не хочется в одиночество и пустоту своей квартиры. И когда меня стало тяготить быть одной?

Влад.

Сделка сорвалась, а мне плевать. Вернее, она сорвалась, потому что мне стало плевать на нее. Алмазов готов был торговаться, идти на уступки, пересматривать какие-то моменты, но я уже ничего не хотел. Не стал посвящать его в подробности своей личной жизни, да он и не рвался их знать. Просто пожелал удачи и продолжил окучивать эту девочку Алису, которую уговорил остаться. Ну а мне не до нее. Она девочка взрослая, своя голова на плечах. У меня своих проблем полно.

Вернулся в Питер. Северная столица встретила меня хмурым небом и моросящим мерзким дождем. Приехал в свою квартиру. Пока ехал, где-то внутри в душе теплилась надежда, что Полина дома. Ждет меня с вкусным ужином. Ну или без ужина, не важно, но просто ждет. Не хочет делать первый шаг и ждет, когда я ввалюсь с букетом цветов и извинениями. И я, если честно, был готов к этому, даже цветы купил. Выбросил их в холле в урну, когда ко мне подошел консьерж и передал ключи от квартиры. Я думал, что она приложит какую-нибудь прощальную записку, но нет. Я хотел ей написать, позвонить, но что-то останавливало. Мужская гордость, что ли. Не знаю. Но я не написал и не позвонил. Не привык за бабой бегать, но и на бабу мне раньше плевать было.

Вхожу в пустую квартиру. Все чисто, никаких признаков того, что Полина здесь была. Может, она просто отдала ключи консьержу, а сама и не поднималась? Странно. Прохожу по комнатам, но понимаю, что на месте вещи, которые я ей покупал. Гордая, значит. С чем пришла, с тем и ушла.

— Вот же… — охота разбить что-то или напиться, или напиться и что-то разбить. Бросаю чемодан в комнате и беру мусорный мешок из кладовки. Большой такой, плотный, в такие мешки домработница складывает постельное белье, одеяла, подушки для прачечной. И иду с ним к шкафу. Сгребаю все вещи Полины. Все, что попадается на пути или может мне о ней напомнить, все сваливаю в этот пакет. В один не поместилось. Оказывается, был довольно щедрым. Усмехаюсь своим мыслям. Щедрым. Да уж. Чтобы она приняла любой подарок, приходилось уговаривать. Прохожу с этим мешком по всей квартире. Порываюсь выбросить, но передумываю и убираю в кладовку. В душе, где-то очень-очень глубоко теплится искра, что вот она вернется, и все будет как прежде. Понимаю, что как прежде не будет, даже если она и вернется. Кто-то в этой ситуации прогнется, и тогда второй поймет, что он на коне.

Телефон пищит сообщением. Обычно я не открываю с незнакомых номеров ничего, но здесь почему-то рука дернулась, и я вижу Полину на другом мужике. Она лежит на нем и прижимается, пряча лицо у него на шее. Разобрать лицо мужчины не могу, но там еще сообщения. На последнем вижу лицо сына.

Пальцы не слушаются, но я нахожу номер сына и звоню.

— Ты что сделал?! Я просил присмотреть за ней, а не переспать! — голос срывается на крик.

— Пап, прости, она сама, — слышу немного перепуганный голос Паши. — Ты прости за фото, что не решился в глаза все это сказать, но просто я понял, что ты должен знать все о ней.

— Как это произошло? — я, наверное, мазохист, если хочу знать подробности.

— Ну, я приехал, она собирала вещи, — начал рассказывать сын, чуть замешкавшись. — Начала рассказывать, что ты козел, воспользовался ею, такой молодой и невинной, а потом выбросил. В общем, слово за слово, и она начала приставать.

— А ты не смог устоять? — в горле горечь разочарования. Полина, как же ты могла?

— Нет, пап, мог, — отвечает сын сухо. — Я просто хотел открыть тебе глаза на нее. Ты бы без доказательств не поверил бы. Да и она навешала бы тебе лапшу на уши, а я видел, как ты к ней относишься.

— Спасибо, сын, чтобы я без тебя делал, — в словах сарказм и горечь. Но как там говорится в пословице? Кто-то там не захочет — кобель не вскочит. Это как раз про эту ситуацию.

— Пап, я… — Павел мнется. — Я так не единственный был.

— В смысле? — даже голова закружилась от слов сына.

— В общем, она просила не распространяться, я бы даже сказал, слезно умоляла, так как просто сболтнула, что не первый раз сравнивает тебя в постели и сделала вывод, что возраст имеет большое значение, — добивает меня Павел. — Все равно вы расстались.

— Я понял, — если сын не замолчит, то я обматерю его.

— Извини, пап… — но я не слушаю сына, просто нажимаю “отбой”.

Мечусь по квартире и не нахожу себе места. Надо занять себя чем-то, иначе просто крыша поедет.

Еду на работу и только захожу в клинику, как ко мне приходит один из врачей. Не хочу никого видеть, но не выгонять же женщину. Видно же, что у нее какая-то проблема. Не решается сказать что-то, мнется.

— Что вы хотели? Говорите, у меня много дел, — строго смотрю на даму, а она, выдохнув, решается.

— У меня сегодня на приеме была наша сотрудница Пчелкина Полина, — начинает она, а у меня все замирает, и я сверлю взглядом врача.

— Вы мне о всех сотрудниках докладывать будете, что пользуются нашей программой льготного медицинского обслуживания в клинике? — не хотел, чтобы мой вопрос получился настолько едким, но оно вышло все само. Не то у меня сейчас моральное состояние, чтобы выслушивать ерунду.

— Нет, извините, вы прав, я зря пришла. Это врачебная тайна, и я поступаю некорректно. Просто ходят слухи, и я подумала, что это может вас касаться. Еще раз