чистая и наивная. И тут я, испорченный жизнью. Нет, она мне нужна. Только пусть не вмешивается в способы того, как я веду дела. Законы бизнеса не изменю ни я, ни она. Сейчас вернусь и поговорим без эмоций. Она устала после перелета, приревновала, а потом и распереживалась. Вот из этого всего и получился очень большой снежный ком.

Возвращаюсь в номер, но Полины нигде нет. Чемодан с вещами у шкафа, а маленькой дорожной сумки нет. Неужели она уехала?

Звоню на ресепшн, и девушка-администратор подтверждает, что моя спутница сдала ключ и уехала на такси. Больше она ничего не сказала. И потому работница гостиницы не знает, вернется она или нет. Снова за мгновение завелся и разозлился. Я ей уже сказал в свое время: мне не двадцать, я бегать и догонять не буду. Уходя — уходи.

Раздается телефонный звонок, и я хватаю телефон в надежде, что одумалась и звонит, чтобы я забрал ее откуда-то, куда она успела уехать. Но там сын.

— Да, — хоть мы и помирились всего несколько дней назад, но особого желания разговаривать сейчас не было. — У тебя что-то срочное?

— Нет, ничего срочного, — сын словно не слышит моего недовольного тона. — Просто хотел еще раз извиниться и перед тобой, и перед Полиной. Некрасиво вышло. Ты прав, это твоя жизнь, и не мне лезть в нее, — слова сына немного успокаивают. Неужели понял, обалдуй? Или все же отсутствие финансовой поддержки простимулировало более быстрое понимание. — Отец, у тебя все нормально? Может, я могу чем-то помочь? — слова Павла наводят на банальную мысль. Сам я поехать за Полиной не могу, гордость не позволит, да и сделку надо закончить. Но сын может съездить ко мне на квартиру под предлогом того, что хочет лично извиниться перед Полиной. Заодно узнает, что она надумала. Нервничаю. Неловко о таком просить сына, но могу не говорить, что мы поссорились.

— Ну, если очень хочешь извиниться перед Полиной лично, то у тебя есть великолепная возможность, — я выждал паузу,--- съезди завтра ко мне на квартиру и проверь, как она.

— Вы поругались, что ли? — и Павел хохотнул в трубку. — Что, строит тебя девчонка?

— Нет, она вынуждена была вернуться в город. Вот и переживаю, — как же глупо звучат мои слова даже перед самим собой. — Ладно, забудь. Сама на связь выйдет.

— Да ладно, ладно, — сын сделал вид, что поверил мне. — Но только завтра не смогу, дела. А вот послезавтра смотаюсь. Потом тебе отчитаюсь, как там твоя благоверная поживает и много ли слез пролила.

— Сын, не надо. Я передумал, — у меня нехорошее предчувствие, но Павел уже попрощался. Сижу и смотрю как дурак в телефон. И зачем, спрашивается, я попросил его проверить, что делает Полина. Словно опасаюсь, что она там меня ограбит или еще что-то сделает. Кажется, я сделал глупость. Но уже поздно. Павел теперь из вредности поедет ко мне проведывать Полину. Позвонить ей и поговорить? Нет. Что я, мальчишка, в самом деле! Названивать буду. Завтра наберу и поговорим.

Глава 4.

Я проспала почти весь путь. Мерный стук колес поезда меня умиротворял, и я если не спала, то дремала. Спускалась с верхней полки, лишь чтобы поесть. Раздражало щелканье двери в тамбур, так как купила я не очень удачное место. Но где осталось, там и взяла. От вокзала я ехала с дикой головной болью. Видимо, меня просквозило, и я чувствовала наступающие признаки простуды.

Хотела поехать к себе домой, но поняла, что даже ключей от съемной квартиры при себе у меня нет, поэтому придется ехать к Владу. Да, я решила, что пора в этих отношениях ставить точку, пока не стало слишком поздно. Хотя сердце мне и так кричало, что уже поздно. Оно уже любит и ему будет больно. Но лучше разом выдернуть все из сердца и все. Он не изменится. И я тоже. Не позволю с собой так говорить. Как там мама про меня все время говорила: бедная, но гордая? Тогда я не понимала значения этой фразы. Думала, при чем здесь гордость и бедность, теперь поняла. Жаль, что некоторые понятия приходят с горечью ошибок.

Я поехала на квартиру, где была так счастлива и которую уже начала считать своей. Но нет, она не моя, и не стоило и начинать привыкать. Ругаю саму себя за наивность.

Все это время и так и этак крутила ситуацию с Владом, но считаю, что поступила правильно. Нельзя было наступать себе на гордость. Я бы себя уважать перестала. А у нас, у бедных, только гордость и осталась.

Хожу по квартире и собираю вещи. Беру только свое, купленное за свои деньги. А этих вещей, как оказалось, и не так много. Влезет все мое барахло в один чемодан, а с оставшимся Влад пусть делает все что угодно: выбросит, отдаст бедным, сожжет. Это уже не мое дело.

К слову, Влад так и не позвонил и не написал. А я ждала и надеялась. Даже проскальзывала мысль, что если напишет, позвонит, попросит прощения, то прощу.

Из размышлений меня вывел звонок в дверь. Первая мысль была о том, что я никого не ждала. Вторая, что это Влад, который плюнул на контракт и приехал извиняться. Потому и не писал, не звонил, так как лично решил поговорить. Я побежала открывать. И лишь у двери до меня дошло, что если это Влад, то зачем ему звонить в дверь? У него есть ключи. Открываю дверь и замираю. Там стоит Павел и, нагловато ухмыляясь, смотрит на меня.

— Ну что, манатки собираешь? — и парень вошел в квартиру, оттолкнув меня в сторону.

— Что тебе нужно? — очень хотелось сказать, что я тебя не приглашала, но он находиться в этой квартире имеет больше прав, чем я.

— Отец звонил, — и Павел шарящим взглядом окинул комнату. Сразу заметил чемодан и мои вещи и прямым ходом направился к ним.

— И-и-и? — я иду за ним, не понимая, что он хочет в моих вещах.

Парень подошел к чемодану и начал рыться в нем.

— Эй, ты что делаешь? — я ошарашенно попыталась оттолкнуть парня от своих вещей.

— Проверяю, — Павел нагло выбрасывает мои вещи из чемодана в разные стороны, а когда я пытаюсь его оттащить, просто