Жороми подпрыгнул, ухватился руками за веревку и, переставляя ноги по стене так, будто он поднимался по отвесной скале, быстро очутился наверху. Вслед за ним полезла Эмотан. Подтягиваясь на руках и помогая себе ногами, она взобралась на стену почти так же быстро, как Жороми. Сидя на стене, они снова прислушались. Никаких тревожных звуков. Тогда Жороми вытащил свободный конец веревки и перекинул его внутрь двора. Соскользнуть вниз было для Эмотан делом мгновения. Жороми наверху отвязывал веревку: она понадобится при возвращении назад. Работая, он напряженно вглядывался вниз, пытаясь угадать, где может сейчас находиться стража. Двор казался пустым, а до заветной галереи было не более ста шагов. Жороми присел на корточки, выкинул вперед руки, оттолкнулся от стены и мягко упал на землю, спружинив на руки и на ноги. Снова вдоль стены, только уже не снаружи, а внутри двора, пошли друг за другом мальчик и девочка.

Внезапно Жороми остановился. Вслед за ним замерла Эмотан. Скорее угадали, чем услышали они какое-то движение в глубине двора. Мальчик и девочка быстро обернулись. В темноте сверкнули два огонька-глаза. Дворцовый леопард! Эту опасность Жороми не предвидел. Зверь приближался неторопливыми прыжками. Жороми передал Эмотан веревку и прошептал: «Назад, к башне». Выхватив из-за пояса нож, он ждал приближения леопарда, решив бороться с ним до тех пор, пока девочка не будет в безопасности. Но Эмотан, вместо того, чтобы бежать к башне, осторожно выскользнула из-за спины Жороми и, прежде чем он успел опомниться, сделала несколько шагов навстречу зверю. Эмотан была сластена. Собираясь в сегодняшний поход, она не забыла подвесить к поясу плетеную сумочку с медовыми лепешками. Как они пригодились сейчас! Взяв одну из них, она смело протянула ее зверю. Леопард остановился. Эмотан подошла ближе. Леопард обнюхал лепешку, а затем руку девочки. В запахах не было ничего враждебного. Он сел. Эмотан положила лепешку на землю. Зверь потрогал подарок лапой и урча принялся за еду. Жороми осторожно отделился от стены. Леопард поднял голову и тихо, словно пробуя голос, зарычал.

— Он тебя не любит, — прошептала Эмотан. — ты беги к галерее, а я его задержу здесь. У меня есть еще две лепешки.

Не очень-то понравился Жороми этот план. Но девочка уже положила руку на спину зверя и гладила его мягкую шкуру. Леопард перестал рычать, и Жороми пошел к галерее. Он поминутно оглядывался, чтобы убедиться, не грозит ли опасность его храброй подруге. А Эмотан шептала: «Ешь, милый, ешь, хороший. Ты ведь умный, ты нас не тронешь, не выдашь страже грозным рычанием». Пока леопард ел вторую лепешку, Жороми успел пересечь двор. Он нащупал в темноте бронзовые пластины, которыми были украшены столбы заветной галереи, ухватился за их выступы и полез наверх. Вот он уже у цели, его руки ухватились за деревянный помост. Последний толчок о край бронзовой пластины — и Жороми очутился наверху. Но, на беду, пластина была плохо прикреплена к столбу. От сильного толчка она сорвалась и упала на землю. Звон металла разорвал тишину. Почти одновременно со звоном раздался громкий окрик стражи:

— Эй, кто здесь?

Мальчик снова схватился за нож, однако его остановил спокойный, даже веселый голос Эмотан:

— Это я, девочка Эмотан. Я устала спать и вышла во двор. Мы играем с леопардом в белых людей.

Леопард, словно подтверждая правдивость ее слов, выгнул спину, вытянул передние лапы и прорычал что-то непонятное.

— Нечего девчонке бродить ночью и устраивать шум, — сказал стражник, уверенный, что перед ним дочь одного из слуг, живущих во дворце. — Ступай спать.

— Сейчас иду, не сердись на меня, — ответила Эмотан и, не снимая руку со спины зверя, медленно пошла вместе с ним в противоположную от галереи сторону.

А когда успокоенные стражники удалились, Эмо-тан обняла зверя за шею, ласково шепнула: «Спасибо тебе, милый леопард», — и побежала к галерее.

Веревку она размотала на ходу, чтобы сразу же, не теряя времени, бросить ее наверх Жороми.

Глава X

Алтарь предков

С таким же искусством выполнены одиннадцать человеческих голов, скрытых белым занавесом, на каждой из которых стоит бивень слона.

Цигфельд, голландский путешественник XVII века.

Асоро лежал на спине, его глаза были открыты. Странная тоска прогнала сон. Весь день она следовала за ним по пятам. Из-за нее он места себе не находил. Попробовал было читать книгу, принесенную утром Диего, но буквы отказывались собираться в слова — и черные строчки остались неразгаданными. Бросив книгу, он пошел в комнату Ихамы, думая поболтать с ним. Но старший брат пил огненную воду белых людей и сам себе пел песни.

День был плохим, а ночь обещала бессонницу. Асоро вздохнул, перевернулся на бок и крепко зажмурил глаза. В ночной тишине слышны были удары копья о щит — это стража оповещала о своем присутствии. Он принялся считать удары, но скоро сбился. Полежав еще немного, Асоро понял, что уснуть не удастся. Тогда он встал, не зажигая огня. оделся и издал тонкий, едва уловимый для уха человека свист. Унга приползла тотчас и обвилась вокруг левой руки. Перешагнув через слугу, спавшего на пороге комнаты, Асоро вышел во двор.

Ночь была такой черной, что казалась ощутимо густой, черноту хотелось потрогать. В безлунном небе висели крупные желтые звезды. В глубине первого двора пели стражники. Они пели очень тихо, чтобы не потревожить ночь и спящих во дворце. Их песня была обращена к звездам, знакомая с колыбели, старая, как Бенин, песня:

Есть голубая звезда на небе,

Прекрасная, как цветок,

И желтая есть звезда на небе,

Мерцающий огонек.

К какой же звезде далекого неба

С тобой помчимся, дружок?..

Асоро пересек двор и остановился у галереи, ведущей к алтарю предков. Он прислонился к столбу и запрокинул голову. Далекие звезды не мигая смотрели на него большими светящимися глазами, ночной ветерок освежал лицо, забирался в волосы; Унга, его друг, напоминая о своем присутствии, слегка сдавливала руку. Мальчик погладил холодную кожицу и в тот же момент почувствовал, как напряглась под его пальцами чешуйчатая спинка и дрожь пробежала по тельцу змеи. Это было неспроста. Унгу что-то встревожило. Асоро перестал дышать. Почти над самой