Несправедливо говорить, что правительство Сергея Кириенко, которое Березовский позже назовет «правительством под нож», совсем ничего не делало, чтобы предотвратить кризис. Оно просто очень долго раскачивалось, непозволительно долго. Приступив к своим обязанностям в конце марта, Кириенко только спустя три месяца смог направить в Думу большой пакет антикризисных предложений, среди которых были и вполне революционные. Например, один из законопроектов предусматривал введение плоской шкалы подоходных налогов (эта мера будет поддержана уже при Путине, и ее назовут чуть не главным достижением младореформаторов в раннепутинскую эпоху правления).

Кроме того, в документах, поступивших в Думу, содержались предложения по новому порядку взимания НДС, увеличению ставки акцизов, снижению налога на прибыль и введению налога с продаж. И, несмотря на то, что Дума план правительства отвергла, исполнительная власть все равно приступила к его реализации, обходя запреты законодателей с помощью президентских указов.

Но это всё были меры, рассчитанные на довольно продолжительный отрезок времени, не дающие сиюминутного результата. А проблемы нужно было решать прямо сейчас. На уровне низких цен на нефть (они колебались в районе 10–15 долларов за баррель) пополнять бюджет можно было исключительно за счет внешних заимствований – кредитов МВФ и Мирового банка.

В результате тяжелых переговоров МВФ согласился выдать России три кредита (20 июля, 15 сентября, 15 декабря) общим объемом 11,2 млрд долларов. Этого удалось добиться во многом благодаря Чубайсу. Ельцин вновь «призвал» его, назначив специальным представителем президента по переговорам с международными финансовыми организациями. В правительстве Кириенко не было людей, достаточно известных в международных финансовых кругах и способных вести такие переговоры. А Чубайс пользовался авторитетом, журнал «Euromoney» на основе экспертного опроса ведущих финансистов мира признал его лучшим министром финансов 1997 года. Срочный займ был последней попыткой избежать дефолта. Но кризис зашел уже слишком далеко.

Надо отметить, что перед самым дефолтом произошло событие, на которое в тот момент обратили не слишком большое внимание: 28 июля Борис Ельцин снял с должности директора ФСБ Николая Ковалева (тогда поговаривали, что из-за близких отношений последнего с московским мэром) и поставил Владимира Путина. Кого я позже ни спрашивал, было ли это назначение уже тогда связано с будущими планами по поводу карьерной судьбы Путина, все отвечали отрицательно. Дескать, в то время всё внимание было приковано к телодвижениям Лужкова. Потому что, когда стало ясно, что премьерский пост пролетел мимо Юрия Михайловича, он незамедлительно занялся партийным строительством. Сдаваться Лужков точно не собирался.

Назначение Евгения Примакова на должность премьер-министра стало серьезным поражением Бориса Березовского и той части кремлевской администрации, которая его поддерживала (Александра Волошина в первую очередь). Уже тогда всем было известно, что Евгений Максимович Бориса Абрамовича на дух не переносил. Впрочем, и Березовский тогда уже понимал, что главная угроза надвигается с другой стороны. И называется она – Юрий Лужков, с которым у исполнительного секретаря СНГ (занимал БАБ и такую должность) также были весьма сложные отношения.

Девятнадцатого декабря 1998 года в Колонном зале Дома союзов состоялся учредительный съезд общероссийского общественно-политического движения «Отечество». Приветственное письмо съезду направил Александр Солженицын. В нем, в частности, говорилось: «Зарождение вашего Движения подает надежду, что Россия будет искать пути самоспасения собственными внутренними силами, не бредя понуро по внешним указаниям, внушениям, не прося подачек и не предавая наших внуков вечной долговой яме. Если бы, пренебрежа ничтожными партийными перегородками, и с самым широким участием глубин страны, ваше Движение открыло свои ряды для всех сохранивших искренний порыв к спасению Отечества, всех душевно раненных его нынешним запредельным расстройством и бессилием, – вы могли бы стать той объединительной силой, в которой нуждаемся все мы».

На съезд приехали больше тысячи делегатов из почти девяноста регионов России. Места в президиуме заняли, помимо мэра Москвы, губернатор Московской области Анатолий Тяжлов, губернатор Ярославской области Анатолий Лисицын, мэр Санкт-Петербурга Владимир Яковлев, глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов, руководитель «Госналогслужбы» Георгий Боос, президент Российской академии художеств Зураб Церетели. Руководящие посты получили известные политики, деятели культуры (Иосиф Кобзон например), журналисты, политологи…

Хочу отдельно отметить, что первое заседание оргкомитета движения прошло ровно за месяц до этой даты. Состоялось оно прямо в московской мэрии, и председательствовал на этом собрании Юрий Лужков. Вообще-то, нынешнему, например, студенту какого-нибудь политологического факультета довольно трудно себе такое вообразить. Только представьте: в самом центре Москвы, при закрытых дверях, с очевидно экстремистскими целями собираются почти сто влиятельнейших людей, среди которых Артур Чилингаров, вице-спикер Думы и председатель Российской объединенной промышленной партии (РОПП); Евгений Савостьянов, заместитель руководителя Администрации президента (он будет отправлен в отставку только через несколько дней после этих событий); бывший пресс-секретарь Бориса Ельцина Сергей Ястржембский; бывший министр внутренних дел Анатолий Куликов; певец и депутат Иосиф Кобзон; Владимир Евтушенков, советник Лужкова и владелец АФК «Система»; чуть не с десяток действующих губернаторов!

И все эти люди за закрытыми дверьми обсуждают создание политической организации, цель которой – смена власти в России! И в Москву не вводятся танки, всех этих людей никто не арестовывает прямо на выходе из здания, не обвиняет в госизмене, в их кабинетах и офисах не проводятся обыски, их семьи не бегут из страны в ожидании репрессий. Человеку, выросшему в сегодняшней России, довольно трудно себе такое вообразить. Надо ли объяснять, что бы сегодня случилось с Собяниным, попробуй он осуществить подобный проект? А ведь еще чуть больше двадцати лет назад такая деятельность вполне вписывалась в России в обычный, регулярный политический процесс.

Конечно, Кремлю неприятно было видеть, что к Лужкову перебежали Ястржембский и Савостьянов, но и речи не шло том, чтобы применить к ним административные либо любые другие меры давления. В этом одно из важнейших различий двух режимов – ельцинского и путинского. Там, где при Ельцине кипела жизнь, при Путине образовалась мертвая, вытоптанная пустыня.

Всё вышесказанное вовсе не отменяет важнейшего обстоятельства: в конце 1998 года в России сформировалось мощное оппозиционное движение, претензии на власть которого выглядели более чем обоснованно.

Двадцатого ноября 1998 года в подъезде собственного дома была убита Галина Старовойтова, депутат, политик и правозащитник, сопредседатель движения «Демократическая Россия». Спустя семь лет организатора и исполнителя этого преступления осудили на длительные сроки, заказчика, как нетрудно догадаться, «следствию выявить не удалось». Я два раза общался с Галиной Васильевной и прекрасно помню, что тогда уже для себя отметил: эта женщина способна стать лидером всех демократов России. Главное, что подкупало в Старовойтовой, – изумительно тонкий ум, абсолютно точное формулирование принципиальных тезисов на фоне полного отсутствия снобизма и самолюбования. Спокойная,