у меня была семидесятиметровая «трешка» (две дочери в одной комнате спали) и костюм из комиссионки… И всё – ни машины своей, ни дачи государственной. Дачу мне Бородин не дал, я его пару раз отфутболил…

А «семья», по вашему мнению, на чьей стороне тогда сыграла?

Кох: Сто процентов – на стороне олигархов. Они же нам тогда рты затыкали. Я звоню Мише Лесину, говорю: «Пусти в эфир, расскажу всё, как было». Он мне в ответ: «Не могу, прямой запрет Юмашева». А Сашу Казакова он за что уволил с должности замглавы Администрации? Тот контракт на книжку подписал, но ни копейки денег не взял. А я скажу, почему он его уволил! Потому что все знали, что Казаков – человек Чубайса.

Я вам такую историю расскажу – летом 97-го года окончательно обанкротилось питерское телевидение, и, соответственно, освободилась метровая частота. Тогда возникла идея создать телеканал в противовес Березе и Гусю. Ну, чтобы какая-то полифония мнений была. Черномырдин инициативу всячески поддержал, подтянул инвесторов. Газпром, потанинские структуры готовы были ввязаться по полной. Чубайс с Немцовым подготовили проект указа, во всех инстанциях его завизировали и принесли Юмашеву. Тот сказал: «Отличная идея, завтра Борис Николаевич подпишет». А что случилось на другой день? А на другой день частоту отдали телеканалу «Культура».

Но ведь известно, что у Чубайса были особые, очень теплые отношения с Ельциным…

Кох: Да сказки это всё! Сказки, придуманные как раз Таней с Валей… Человека, к которому хорошо относишься, которому доверяешь, не будешь два раза снимать с высоких должностей. «Семья», как и Ельцин, прежде всего заботилась о себе. Я буквально на днях Юмашеву говорю: «Хватит врать! Не были вы никогда над схваткой!» Валя теперь пытается представить себя скромным помощником, который просто подносил патроны. Но это же чушь! Я видел Ельцина в то время, он уже всё подписывал, не глядя… Так они и довели нас до цугундера…

Впрочем, даже после столь громкого скандала и формального поражения Березовский с Гусинским готовы были вернуться к диалогу с экономическим блоком правительства. Вот рассказ Евгения Киселева об одной встрече, который, по-моему, убедительно подтверждает данный тезис: «Это было в одном модном новиковском ресторане на Тишинке – тогда он, кажется, назывался "Клуб-Т". Мы сидели вчетвером – Гусинский, Немцов, Малашенко и я. Но я опять-таки чувствовал себя лишним в этом разговоре, потому что разговор был слишком доверительный. Я ощущал, что не по Сеньке шапка, что присутствую при разговоре, до которого не дорос. И поэтому испытывал неловкость и даже подсознательно не вслушивался в нюансы и подробности. Поэтому я помню эту беседу совсем не детально. Но главный смысл встречи был в том, что Гусинский с Малашенко пытались наладить отношения с Немцовым и даже объяснить ему, что готовы к долгосрочному союзу, поскольку видят в нем реальный потенциал. Наговорили ему кучу комплиментов про то, какой Немцов классный, и пытались ему объяснить, что до сих пор реально верят в его президентские перспективы, но надо стараться избегать очевидных ошибок. И даже привели конкретный пример (не помню какой) управленческого решения, после которого Немцов, как сказал Гусинский, "по периметру нажил себе кучу врагов".

А Немцов, кажется, был совершенно не готов к такому разговору, сидел мрачный, как-то вяло огрызался. Ощущение у меня было такое, что он их тогда не услышал и воспринял весь разговор как попытку надавить на себя, добиться каких-то сиюминутных привилегий. Произошел, что называется, когнитивный диссонанс в головах участников той встречи. Гусь и Малашенко хотели одного, а Борис интерпретировал этот разговор по-другому. С их стороны месседж был простой: "Борис, ты губишь себя как политика. У тебя был реальный потенциал на этой должности, на этом посту вырасти в безусловного кандидата на смену сначала Черномырдину, потом и Ельцину. А ты доведешь дело до того, что останешься в истории просто как один из первых вице-премьеров, который ушел в отставку при очередной смене правительства и пропал". А он в ответ говорил, мол, ребят, не надо меня лечить, я все делаю правильно, а вы пытаетесь добиться для себя каких-то преференций…»

Я, разумеется, ничего не знал об этой встрече, пока мне совсем недавно не рассказал о ней Киселев, но в том самом самолете, в котором мы с Немцовым летели в Тель-Авив и вспоминали перипетии тех далеких лет, Борис неожиданно сказал:

– Думаешь, после истории со «Связьинвестом» они не пытались под меня подкапываться? Еще как пытались! И поддержку предлагали и обещали обеспечить любым ресурсом. Но я тогда уже понимал, что они просто преследуют свои собственные интересы, пытаются поставить на верную лошадку.

– А ты рассчитывал, что они будут преследовать твои интересы? С чего бы это? – осторожно спросил я.

Не помню уже, что Немцов ответил.

В ситуации, когда еще за год до дефолта на самой вершине российской власти возникла такая существенная турбулентность, стоит ли удивляться, что основные игроки (например, Гусинский) стали всё чаще поглядывать в сторону московской мэрии?..

Восхождение Лужкова

Московский мэр Юрий Лужков, румяный такой колобок, на самом деле был влиятельным и весьма могущественным политиком еще задолго до того, как его планы занять российский престол в 2000 году стали очевидны уже буквально всем. За фасадом показной простоватости и веселого нрава скрывался искусный интриган и весьма хитрый манипулятор.

Тут самое время вспомнить, что после августовского кризиса 1998 года Лужков оказался в шаге от того, чтобы занять пост премьер-министра, который открывал бы прямую дорогу к президентству. Но имелось одно важное обстоятельство: Ельцин Лужкова не любил. И дело не только в личных отношениях, которые складывались непросто. Юрий Лужков был принципиальным и последовательным противником либеральных реформ, видимо, искренне полагая, что они только навредят стране.

Разумеется, крайне негативно Юрий Михайлович относился и ко всей команде младореформаторов во главе с Егором Гайдаром. И чувств своих он никогда не скрывал. Доходило до смешного: всем памятна история про то, как Лужков не хотел прописывать в Москве Бориса Немцова. Но он умел добиваться и вполне осязаемых, серьезных успехов. Достаточно вспомнить о продавленной мэром схеме столичной приватизации, которая существенно отличалась от общероссийской и фактически позволяла градоначальнику контролировать процесс. И тем ни менее после дефолта сложилась ситуация, когда у Бориса Ельцина практически не оставалось выбора.

После отставки Сергея Кириенко Борис Ельцин твердо решил вернуть на пост премьер-министра Виктора Черномырдина. Эта идея была поддержана и «семьей», и «гайдаровцами», которые относились к Виктору Степановичу с огромным уважением, если не сказать