Шрифт:
Закладка:
Петербург занимался развитием торговли в Степи со времен Екатерины II. Эта торговля была прибыльной: власти скупали скот задешево, вручая взамен хлеб, который было бы дорого и трудно везти обратно в Россию. Кроме того, считалось, что рост хлебной торговли поможет «цивилизовать» казахов и превратить их в верных подданных империи201. В период интенсивной крестьянской колонизации (с 1896 по 1916 год) власти продолжали связывать потребление хлеба с переходом к оседлой жизни. В 1907 году статистик В.К. Кузнецов, изучавший казахское землепользование в Акмолинской области, провозгласил: «Масса населения постепенно отпадала от чисто кочевого быта, пользуясь притоком новых, побочных средств существования и усваивая в то же время потребности более культурного состояния, в особенности потребление хлеба»202. Он предсказывал, что «старинная киргизская пища», мясо и кумыс, вскоре уступит место питанию, основанному на хлебе и коровьем молоке203.
В былые годы основой питания казахов были мясные и молочные продукты, получаемые от овец, лошадей и, в меньшей степени, верблюдов. Особое внимание уделялось мясу, потребление которого зависело от общественного положения: зажиточные кочевники ели мяса больше. Поздней осенью казахи забивали часть своих стад. Затем это мясо заготавливалось на зиму (процесс заготовки носил название «соғым»). В теплые месяцы года, с апреля по октябрь, когда животных можно было доить, более важную роль в питании казахов начинали играть молочные продукты. Это были кисломолочные напитки – кумыс, шубат (из сброженного верблюжьего молока) и айран (из сброженного овечьего молока), а также различные сыры и масла. В дополнение к этой мясомолочной диете некоторые казахи охотились или ловили рыбу, а другие потребляли и некоторое количество зерновых204.
Впрочем, есть данные, что питание казахов начало меняться в XIX – начале XX века вместе с изменением экономических практик в Степи. После ряда продовольственных кризисов в 1830-е годы и особенно после опустошительного голода 1891 года российское руководство стремилось контролировать пищевые ресурсы российской сельской местности. Поставив цель покончить с голодом, имперские власти стали изучать связь между едой и здоровьем. К 1880-м годам земские деятели начали собирать данные о питании крестьян, чтобы в точности понять, сколько еды необходимо крестьянину для выживания. Вооруженные этими данными, они стремились разработать подходящую для всей России модель потребления, которая указывала бы, какую еду необходимо производить и какая доля этой еды может быть продана205.
Питание кочевников было куда более сложной материей. В Казахской степи, как и во многих других нерусских областях империи, земств не было. Впрочем, различные статистические экспедиции, которым поручалось выяснить, сколько земли нужно кочевникам для выживания, собрали некоторое количество данных об их питании, сравнивая эти сведения с аналогичными данными по оседлым хозяйствам, принимаемыми за некий стандарт. В 1907 году Кузнецов обнаружил, что питание казахов Кокчетавского уезда стало менее обильным. По сравнению с 1896 годом потребление мяса и молока разительно сократилось, в то время как зерновых изменилось весьма незначительно206. Пытаясь объяснить эти изменения различными неточностями в данных, Кузнецов вместе с тем сделал вывод, что «питание почти половины киргизского [казахского] населения не достигает среднего уровня»207. Хотя данные Кузнецова были собраны в Акмолинской области, где активно селились крестьяне, и в год, когда некоторые области Российской империи страдали от голода, по ним можно судить о том, как начало меняться питание казахов. Мяса и молока они стали в целом потреблять меньше, а зерновые стали играть в их питании все более важную роль. Хотя некоторые из казахов выращивали зерно сами, большинство их покупали его, торгуя с оседлыми жителями. Если принять во внимание переход от мяса к зерновым, кажется вполне вероятным, что общая калорийность питания казахов снизилась.
В последние десятилетия Российской империи численность людей и животных в Казахской степи стремительно выросла. За двадцать лет (с 1896 по 1916 год) количество жителей Степи увеличилось более чем на 2 миллиона человек, и три четверти этого прироста составили славянские поселенцы208. Всего за одно десятилетие, с 1906 по 1916 год, число голов скота в северных областях Казахской степи выросло почти на 3 миллиона, или на 79%. Особенно ярко эти тенденции проявились в Акмолинской области, где рост поголовья скота за те же десять лет составил 135%209. Этот невероятный прирост людей и животных позволяют объяснить три фактора: прибытие новых поселенцев, растущее участие казахов в торговле скотом и относительно мирная жизнь по сравнению с XVIII веком210.
Быстрый рост численности людей и животных стал дополнительной нагрузкой на природные условия Степи. Скота стало больше, и пастбища использовались теперь куда чаще. Кроме того, многие поселенцы не практиковали севооборот. Когда их участок земли переставал плодоносить, они переходили на новый, и в областях интенсивной крестьянской колонизации появилась новая проблема – истощение почв211. Кузнецов утверждал, что рост населения Степи ухудшил общую ситуацию с водоснабжением региона: «Леса везде поредели и с каждым годом истощаются все более и более, угрожая обезлесением целых больших районов и усилением высыхания естественных водоемов, столь драгоценных в местностях степного характера»212. Теперь, когда численность животных в Степи выросла и стада больше соприкасались друг с другом, повысилась вероятность эпидемий скота. В 1890 году власти Акмолинской области сообщали, что тысячи животных умерли от сибирской язвы и от чумы213. В 1911 году в результате падежа погибло более тысячи голов крупного рогатого скота в Усть-Каменогорске Семипалатинской области214.
Самым ярким феноменом начала ХХ века был возникший тренд к оседанию казахов на землю. Российские власти обратили внимание на появление джатаков, бедных казахов, не
