Путь к финансовому благополучию он выбрал не простой. Участвовал в революции 1905–1906 годов. Был арестован и приговорён к 3 годам ссылки в Туруханский край. Бежал с этапа по пути к месту ссылки. Вернулся в Германию, где его ждал большой скандал. Дело в том, что, будучи литературным агентом Максима Горького, он организовал постановку его пьесы «На дне», которая пользовалась в Германии большим успехом. Однако Парвус присвоил все кассовые сборы в размере 180 тысяч золотых марок. Горький обратился в партийные инстанции. Была создана специальная комиссия, поскольку треть этой суммы полагалось сдать в партийную кассу РСДРП, чего он тоже не сделал. Парвуса исключили из СДПГ и РСДРП одновременно.

С началом Первой мировой войны Парвус окончательно перешёл на сторону кайзеровской Германии, а в 1915 году вновь стал именоваться доктором Гельфандом. Более того, в Константинополе он встретился с послом Германской империи бароном фон Вангенгеймом, которому предложил масштабный план развала Российской империи. Он убедил посла в необходимости финансовой поддержки русской революции, которая уничтожит самодержавие и приведёт к разделу России на несколько малых государств, не представляющих опасности для Германии. Для этих целей бывший марксист просил у германцев немалые деньги. Посол отправил в Берлин депешу с изложением содержания своей беседы и предложением принять Парвуса для обсуждения общего плана. В германской столице заинтересовались возможностью выхода России из войны, но запросили развёрнутый план действий. Он обещал германцам революционный переворот сначала в 1916, а затем в 1917 году.

Меморандум «купца революции»

В те революционные дни лета 1917 года в жизни этого полного сил 50‐летнего социал-демократа, доктора философии и публициста в области теории марксизма Парвуса-Гельфанда было много задумок и планов, как разбогатеть на крушении российского самодержавия и близкого краха Германской империи в ходе Первой мировой войны. Поэтому он и обрёл нарицательное имя «купца революции». Именно в это время, как отмечал Троцкий, война «сразу обогащает его на каких-то германо-турецких военно-торговых операциях. Одновременно с этим он выступает публично, как защитник прогрессивной миссии германского милитаризма, рвет окончательно с левыми и становится одним из вдохновителей крайне правого фланга немецкой социал-демократии. Это сразу придало его ренегатству характер особого бесстыдства»[61].

В начале марта 1915 года правительству Германской империи от бывшего марксиста поступил достаточно подробный план организации революционных беспорядков в России на 20 листах, более известный как «Меморандум д-ра Гельфанда». План был одобрен. С подачи министра иностранных дел А. Циммермана эмигрант из России в разгар войны получил не только полную свободу передвижения в Германии, но и был обеспечен паспортами для поездок в соседние и нейтральные страны. Германцы не скупились, и уже 11 марта 1915 года Гельфанду было выделено 2 млн марок на реализацию плана по подготовке революции в России. А в конце декабря того же года он получил еще 1 млн, но уже рублей в банкнотах. Денежный дождь не прекращался. Потом были 5 млн марок и ещё 20 млн марок[62]. Сколько всего заработал на этом проекте делец из бывших социалистов, до сих пор остаётся загадкой. Но даже оценочные значения прибыли Парвуса впечатляют порядком цифр этой весьма приблизительные суммы.

Летом 1917 года Временное правительство начало расследование против большевиков, обвинив их в предательстве национальных интересов за немецкие деньги, однако никаких доказательств и фактов предъявлено не было. Считается, что в 1915 году Парвус-Гельфанд дважды встречался с Лениным за границей – в ресторане и на съёмной квартире семейства Ульяновых в Цюрихе, однако никаких документальных подтверждений этому до сих пор не найдено. Ленин публично, как отмечается в биографии Парвуса, отказался от сотрудничества. Надо отметить, что и Парвус отрицал какие-либо финансовые отношения с РСДРП. «Ни Ленин, ни другие большевики, – писал он в ответ на обвинения Керенского, – никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок»[63]. Однако, как позже стало известно, контакты с Парвусом с участием особо доверенных представителей Кремля продолжались и в первые годы советской власти.

Давняя мечта Парвуса-Гельфанда сбылась. Он стал очень богатым человеком. «В 1919 и 1920 годах, – как указывается в труде «Парвус – купец революции», – только в швейцарском банке на его счету лежало 2 222 тысячи франков, что давало ему 123 тысячи годового дохода. А ведь это была лишь малая часть его состояния, размещенного в банках почти всех европейских стран от Швеции до Турции»[64]. Однако все его грандиозные планы рушились вместе с репутационными потерями. В 1918 году Парвус-Гельфанд отошёл от реальной политики и от проведения масштабных финансовых махинаций. После его смерти от инсульта в декабре 1924 года его огромное состояние и личный архив бесследно исчезли. Так написано в его биографии. Но есть и другие мнения, согласно которым его последняя жена, сын от первого брака, ставший советским дипломатом, и другие дети всё-таки получили свои доли отцовского наследства и распорядились ими по своему усмотрению. Так, старший сын Е.А. Гнедин (Гельфанд) всё полученное наследство до последнего пфеннига передал Советскому государству[65].

«Золото партии» в истории Советского государства

Публицист Игорь Львович Бунич в своей книге про «золото партии» подводит к мысли, что начало этому процессу было положено с первых дней советской власти. Хотя некоторые историки и публицисты считают, что истоки поиска финансов на осуществление партийно-революционной деятельности следует отнести к предреволюционному периоду. При этом, несмотря на то, что в числе владельцев многомиллионных валютных счетов Бунич называет Ленина, Троцкого, Дзержинского, Зиновьева, Урицкого, Ганецкого и некоторых других видных большевиков, речь, скорее всего, действительно шла о накоплении финансовых ресурсов для осуществления глобальной задачи по расширению мировых масштабов пролетарской революции. Такой вывод можно сделать на основании того, что до наших дней не сохранилось никаких свидетельств того, что кто-то из известных партийцев – владельцев зарубежных валютных счетов воспользовался бы размещёнными на его имя средствами. Разве что можно предположить, что деньгами со своего счета воспользовался Троцкий в период своей вынужденной эмиграции после высылки из СССР.

Зарубежным координатором и «мозговым центром» всех финансовых операций после