Шрифт:
Закладка:
Россию семья князя царской крови Гавриила Константиновича покинула 11 ноября 1918 года.
Жене князя удалось добиться разрешения у грозной чекистки Яковлевой два раза в неделю посещать больного мужа в тюрьме и приносить ему домашнюю еду. Затем при поддержке Бокия выпросила возможность перевода мужа на лечение в частную клинику Герзони. Этот вопрос получилось решить лишь после убийства Урицкого.
Со слов арестантов из семьи Романовых, режим их содержания под стражей был не столь строгим, как в отношении других сидельцев. Тюремная стража дозволяла великим князьям-заложникам выходить в коридор и даже встречаться с другими заключенными из дома Романовых. Чаще других этой привилегией пользовался великий князь и известный историк Николай Михайлович. За него хлопотали маститые и всемирно известные учёные из Академии наук. Среди просителей были Луначарский и Максим Горький. Дошли с просьбами об освобождении учёного-историка из императорской фамилии до Ленина, однако вождь мирового пролетариата, как вспоминал позже великий князь Александр Михайлович, якобы заявил просителям, что «революция не нуждается в историках», и отказался выпустить великого князя Николая Михайловича из тюрьмы[77]. Его участь была предрешена.
Активно боролась за освобождение из тюрьмы жена тяжело болевшего великого князя Павла Александровича княгиня О.В. Палей. Это был его второй брак, вынудивший его покинуть Россию и долгое время жить в Париже. После смерти жены он женился повторно, сразу нарушив два незыблемых правила для членов дома Романовых. Его выбор пал на жену своего подчинённого – гвардейского полковника. Мало того что она была особой, не принадлежавшей к царствующим и владетельным домам Европы, что не позволяло признать такой брак равным и законным, но и, будучи разведённой, она лишалась права бывать при императорском дворе Николая II.
Кстати, в своих воспоминаниях о русской революции О.В. Палей упоминает, что первые её хлопоты о разрешении выехать с семьёй за границу начались ещё при Временном правительстве. С этой просьбой она обратилась лично к А.Ф. Керенскому. И такая встреча состоялась. Разговор был, как позже она вспоминала, довольно коротким. Княгиня попросила о разрешении уехать во Францию, где у великого князя Павла Александровича был свой дом. Однако Керенский в этой просьбе отказал, сославшись на то, что скажут Советы, если он отпустит члена императорской фамилии. Взамен он предложил поехать на Кавказ, в Крым или в Финляндию. Поняв, что впереди их семейство ждут тяжёлые времена, она 29 мая 1917 года воспользовалась помощью генерал-губернатора Финляндии, чтобы в тайне переправить с его помощью на хранение драгоценности и ценные бумаги[78].
После ареста чекистами в августе 1918 года болевшего мужа – бывшего великого князя Павла Александровича она неоднократно добивалась приема у Урицкого, а затем и у Яковлевой с просьбой перевести его в больницу или разрешить лечение на дому. Получая каждый раз отказы на свои просьбы от высокопоставленных чекистов, она обратилась за помощью в освобождении мужа к Максиму Горькому. Тот пообещал замолвить словечко перед Урицким, предупредив, что это будет непросто. На квартире у пролетарского писателя княгиня Палей случайно встретила Шаляпина, который тоже предложил ей свою помощь и поддержку[79]. Однако все её хлопоты результата не дали.
По решению Коллегии ВЧК эти четверо заложников из семейства Романовых были расстреляны в конце января 1919 года. Точная дата и место гибели великих князей до сих пор не установлены. Чаще всего упоминается дата их расстрела в ночь с 29 на 30 января, но также приводятся и другие даты, например с 23 на 24 января. Есть версии о том, что они не все были убиты одновременно. Место их захоронения тоже до сих пор не найдено, хотя во многих публикациях указывается территория Петропавловской крепости. Однако до наших дней среди найденных в крепости захоронений 160 человек останки великих князей не обнаружены[80].
Можно предположить, что спешный расстрел великих князей был связан с несколькими причинами. Во-первых, после того, как в Москве стали известны случаи освобождения состоятельных заложников за значительные денежные выкупы в целях личной наживы, возникла ситуация, когда необходимо было быстро избавиться от важных свидетелей и участников громкого коррупционного скандала, включая великих князей. Во-вторых, всё больше расширялся круг просителей об их освобождении из числа сторонников советской власти. Среди них были: пролетарский писатель Максим Горький, певец Федор Шаляпин, актриса Мария Андреева и даже советский нарком просвещения Анатолий Луначарский, а также часть учёных из Академии наук. В-третьих, в обществе росло сочувствие к престарелым и больным великим князьям. Они получали послабления во время содержания под стражей даже со стороны тюремных служителей.
Проходимец княжеского рода среди чекистов
Потомок кахетинских правителей древнего государства в Восточной Грузии, князь Михаил Михайлович Андроников (в других случаях – Андронников) мог рассчитывать на многое. Выходцу из знатного рода прочили блестящую карьеру. Родители дали сыну хорошее домашнее образование и в 12 лет определили юного князя в элитный Пажеский корпус.
«Главным отличием от кадетских корпусов, – как позже вспоминал бывший паж граф, ставший советским генералом А.А. Игнатьев в книге «Пятьдесят лет в строю», – являлось то положение, что раз ты надел пажеский мундир, то уже наверняка выйдешь в офицеры, если только не совершишь уголовного преступления. Поэтому наряду с несколькими блестящими учениками в классе уживались подлинные неучи и тупицы и такие невоенные типы, как, например, прославившийся друг Распутина – князь Андронников, которого били даже в специальных классах за его бросавшуюся в глаза извращенную безнравственность. Подобные темные личности болтали прекрасно по-французски, имели отменные манеры и, к великому моему удивлению, появлялись впоследствии в высшем свете»[81].
Спустя время 20‐летнего князя отчислили из учебного заведения. Официально – по слабости здоровья. На самом деле назывались и другие веские причины. Например, в некоторых публикациях указано, что из пажей
