информацией не только с несколькими десятками членов небольшой группы, но и с целой сетью племен. Если одна из групп племени открывала лучший способ изготовления острия копья, училась лечить раны с помощью редкой лекарственной травы или изобретала иглу для шитья одежды, эти знания могли быть быстро переданы другим группам. Даже если по отдельности сапиенсы могли быть не умнее неандертальцев, пятьсот сапиенсов вместе были гораздо умнее пятидесяти неандертальцев.

Все это стало возможным благодаря историям. Сила историй часто упускается или отрицается материалистическими интерпретациями истории. В частности, марксисты склонны рассматривать истории лишь как дымовую завесу для скрытия глубинных властных отношений и материальных интересов. Согласно марксистским теориям, люди всегда руководствуются объективными материальными интересами и используют истории только для того, чтобы замаскировать эти интересы и сбить с толку своих соперников. Например, в этом прочтении крестовые походы, Первая мировая война и война в Ираке велись за экономические интересы влиятельных элит, а не за религиозные, националистические или либеральные идеалы. Понимание этих войн означает отбросить все мифологические фиговые листья - о Боге, патриотизме или демократии - и увидеть властные отношения в их обнаженном виде.

Однако такой марксистский взгляд не только циничен, но и ошибочен. Хотя материалистические интересы, безусловно, сыграли свою роль в крестовых походах, Первой мировой войне, войне в Ираке и большинстве других человеческих конфликтов, это не означает, что религиозные, национальные и либеральные идеалы не сыграли никакой роли. Более того, сами по себе материалистические интересы не могут объяснить идентичность противоборствующих лагерей. Почему в XII веке землевладельцы и купцы из Франции, Германии и Италии объединились для завоевания территорий и торговых путей в Леванте, а не землевладельцы и купцы из Франции и Северной Африки объединились для завоевания Италии? И почему в 2003 году Соединенные Штаты и Великобритания стремились завоевать нефтяные месторождения Ирака, а не газовые месторождения Норвегии? Неужели это можно объяснить чисто материалистическими соображениями, не обращаясь к религиозным и идеологическим убеждениям людей?

На самом деле, все отношения между крупными человеческими группами формируются на основе историй, потому что идентичность этих групп сама определяется историями. Не существует объективных определений того, кто является британцем, американцем, норвежцем или иракцем; все эти идентичности формируются национальными и религиозными мифами, которые постоянно оспариваются и пересматриваются. Марксисты могут утверждать, что масштабные группы имеют объективные идентичности и интересы, не зависящие от историй. Если это так, то как объяснить, что только у людей есть такие масштабные группы, как племена, нации и религии, а у шимпанзе они отсутствуют? Ведь шимпанзе разделяют с человеком все наши объективные материальные интересы: им тоже нужно пить, есть и защищаться от болезней. Им тоже нужен секс и социальная власть. Но шимпанзе не могут поддерживать масштабные группы, потому что они не способны создавать истории, которые связывают эти группы и определяют их идентичность и интересы. Вопреки марксистскому мышлению, масштабные идентичности и интересы в истории всегда интерсубъективны; они никогда не бывают объективными.

Это хорошая новость. Если бы история формировалась исключительно материальными интересами и борьбой за власть, не было бы смысла разговаривать с людьми, которые с нами не согласны. Любой конфликт в конечном итоге был бы результатом объективных властных отношений, которые нельзя изменить простым разговором. В частности, если привилегированные люди видят и верят только в то, что закрепляет их привилегии, то как, кроме насилия, можно убедить их отказаться от этих привилегий и изменить свои убеждения? К счастью, поскольку историю формируют интерсубъективные истории, иногда мы можем предотвратить конфликт и установить мир, поговорив с людьми, изменив истории, в которые верят они и мы, или придумав новую историю, которую все смогут принять.

Возьмем, к примеру, подъем нацизма. Безусловно, существовали материальные интересы, которые подтолкнули миллионы немцев к поддержке Гитлера. Нацисты, вероятно, никогда бы не пришли к власти, если бы не экономический кризис начала 1930-х годов. Однако неверно думать, что Третий рейх был неизбежным результатом лежащих в основе отношений власти и материальных интересов. Гитлер победил на выборах 1933 года, потому что во время экономического кризиса миллионы немцев поверили в историю нацизма, а не в одну из предлагаемых альтернативных историй. Это не было неизбежным результатом того, что немцы преследовали свои материальные интересы и защищали свои привилегии; это была трагическая ошибка. Мы можем с уверенностью сказать, что это была ошибка и что немцы могли бы выбрать лучшую историю, потому что мы знаем, что произошло дальше. Двенадцать лет нацистского правления не способствовали укреплению материальных интересов немцев. Нацизм привел к разрушению Германии и гибели миллионов людей. Позже, когда немцы приняли либеральную демократию, это действительно привело к долгосрочному улучшению их жизни. Разве немцы не могли пропустить неудачный нацистский эксперимент и довериться либеральной демократии уже в начале 1930-х годов? Позиция этой книги заключается в том, что они могли. История часто формируется не детерминированными отношениями власти, а трагическими ошибками, которые являются результатом веры в завораживающие, но пагубные истории.

 

БЛАГОРОДНАЯ ЛОЖЬ

Центральная роль историй раскрывает нечто фундаментальное о силе нашего вида и объясняет, почему власть не всегда идет рука об руку с мудростью. Наивный взгляд на информацию гласит, что информация ведет к истине, а знание истины помогает людям обрести и власть, и мудрость. Это звучит обнадеживающе. Она подразумевает, что люди, игнорирующие правду, вряд ли будут обладать большой властью, в то время как люди, уважающие правду, могут обрести большую власть, но эта власть будет сдержана мудростью. Например, люди, игнорирующие правду о биологии человека, могут верить в расистские мифы, но не смогут производить мощные лекарства и биооружие, тогда как люди, понимающие биологию, будут обладать такой силой, но не станут использовать ее на благо расистских идеологий. Если бы это действительно было так, мы могли бы спать спокойно, доверяя мудрость и честность наших президентов, первосвященников и руководителей компаний. Политик, движение или страна могут, конечно, продвигаться вперед то тут, то там с помощью лжи и обмана, но в долгосрочной перспективе это будет саморазрушительная стратегия.

К сожалению, это не тот мир, в котором мы живем. В истории власть лишь частично зависит от знания правды. Она также обусловлена способностью поддерживать социальный порядок среди большого количества людей. Предположим, вы хотите создать атомную бомбу. Чтобы добиться успеха, вам, безусловно, нужны точные знания физики. Но вам также нужно много людей, чтобы добывать урановую руду, строить ядерные реакторы и обеспечивать пищей строителей, шахтеров и физиков. В Манхэттенском проекте было непосредственно занято около 130 000 человек, и еще миллионы работали на их содержание. Роберт Оппенгеймер