Шрифт:
Закладка:
«Надеюсь, вы не собираетесь подавать в отставку?»
18 апреля 1519 года Лукреции исполнилось тридцать девять лет.
Обычай праздновать день рождения пришел в Европу лишь в конце XVIII века. До тех пор не видели смысла праздновать день, знаменующий начало земных невзгод. Для христианина истинное рождение — это возвращение к Богу в конце жизни.
Лукреция превысила среднюю продолжительность жизни для своего времени на четыре года и пережила всех своих братьев и сестер. Она посчитала это благословением Божьим, Он дал ей достаточно времени, чтобы искупить свои грехи, а возможно и грехи своей семьи… Но как обидно, когда природа празднует весну, а в ее жизни заканчивается осень…
Врачи гадают, сможет ли герцогиня выдержать тяготы родов. Они предлагают стимулировать беременность, чем дольше тянешь — тем слабее станет герцогиня. Она отказывается, чем дольше беременность, тем больше шансов выжить ребенку. Лукреция уже придумала имя, надеясь, что родится девочка.: дочь будет Изабеллой, в честь маркизы Мантуанской.
И кажется, что все получилось! Она рожает девочку, маленькую и слабенькую, которую тут же крестят с именем Изабеллы Марии, а врачи выдыхают: все обошлось, есть надежда на выздоровление герцогини! Но началась послеродовая лихорадка.
Увидев мужа у своей постели, Лукреция понимает, что надежды нет, и диктует письмо Папе Льву Х:
«Наш милостивый Создатель дал мне такой дар, что я знаю цель своей жизни и чувствую, что через несколько часов я ее покину. И в этот момент, как христианка, хотя и грешница, я прошу Ваше Преосвященство соизволить дать свое святое благословение».
Герцогиня отказывается видеть детей, чтобы не напугать их своим видом. От нее остались лишь кожа да кости, а главное — врачи остригли ее прекрасные волосы, чтобы облегчить голову, страдающую от сильного жара. Но зато уже есть портрет, и дети не забудут, какой была их мать!
Однажды вечером она оживляется, ужинает, общается с мужем. Но вскоре впадает в кому, успев сказать: «Я принадлежу Богу навсегда».
24 июня 1519 года в возрасте тридцати девяти лет Лукреция Борджиа умерла.
По завещанию ее одели во францисканские одежды. Она просила о скромных похоронах, но дала строгое указание: у гроба должны быть цветы амаранта. В Древней Греции амарант был символом бессмертия, из него делали короны в честь богов. Причина проста: его красно-фиолетовые маховые соцветия никогда не вянут. И в день похорон пурпурный, утопающий в цветах гроб проплыл по улицам Феррары, среди плачущей толпы.
Муж почернел от горя. Когда-то, возмущаясь и протестуя, он и представить себе не мог, что обретет не только жену и любовницу, но настоящего друга и соратника. До этого дня, несмотря на многочисленных любовниц (обязательный атрибут Эпохи Возрождения), у него не было официальной фаворитки. И сегодня он впервые одинок среди траурной толпы своих подданных.
Она подписывала свои письма к мужу латинским «obsequentissima consors Lucretia» — послушнейшая спутница Лукреция. Письма неизменно начинались словами «Illustrissime Princeps et Excellentissime consors et domine mi observandissime» — прославленному правителю и великолепнейшему спутнику и господину.
Лукрецию похоронили в монастыре Корпус Домине, рядом со свекровью
Элеонорой Арагонской, позже здесь обретут покой останки Альфонсо, их детей и потомков вместе с их женами. Впоследствии туда будут перенесены кости всех представителей семьи Эсте, кроме кардинала Ипполито, тот похоронен в соборе Феррары.
Альфонсо не расстроит себе долгим воздержанием, но постарается больше не жениться, хотя у него появятся дети и даже будет заключен морганатический брак, но герцогини феррарской не появится.
Глава 11. Изабелла
Друг выдающихся произведений и прекрасных исследований,
Я не знаю, может быть, она их изящнее и красивее.
Ты должна мне сказать, о мудрейшая и скромнейшая,
Щедрая и великодушная Изабелла,
Своим прекрасным светом
Ты озаряешь землю у реки Минчио.
(Лодовико Арросто)
Изабеллу Гонзага д’Эсте можно смело назвать самой выдающейся женщиной Эпохи Возрождения.
Впервые оставшись одна в качестве регента-правителя маленького государства, она сумела спасти Мантую и от вечного врага-Венеции, и от миланских и французских союзников, которые, оказав помощь, вполне могли прибрать маркизат к рукам. Изабелла рассчитывала лишь на свои дипломатические способности, и все получилось. Правда, освобожденный из венецианского плена муж был убежден, что она намеренно затягивала переговоры, чтобы остаться у власти в его отсутствие, и по возвращении в Мантую отстранил ее от управления государством.
Но в 1519 году маркиза снова стала регентом. Франческо умер, и она правила от имени сына. В сорок пять лет она вернулась к учебе, изучала архитектуру, сельское хозяйство и политику, чтобы не допустить ошибок и развивать Мантую так, как маркизат заслуживает.
Однако, когда сын Федерико достиг совершеннолетия, послушав свою любовницу Изабеллу Боскетти он отстранил мать от власти. Федерико оказался энергичным и смелым, любил лошадей, музыку, живопись и строительство, но ему не хватало тонкости в политических делах. Весь в отца! Его пытались приучить к Петрарке, но сын своего отца вырос солдатом. Он унаследовал от Франческо и главный порок — беспорядочные связи и уже к двадцати годам заработал проблемы со здоровьем. Устроить ему достойный брак оказалось весьма сложным делом, он все время выбирал не тех женщин, но в конце концов все устроилось, его женой стала Маргарита Палеолог, дочь Вильгельма Палеолога, представителя знаменитой династии. Изабелла вместе с королем Франции сыграла большую роль в организации этого брака, и всегда ценила свою невестку. За Мантую можно было не беспокоиться.
* * *
Она гордилась и другими своими сыновьями.
Эрколе, живущий в Риме, отвечал за все деловые вопросы Мантуи, Федерико рано попал в Ватикан, но уверенность в себе росла по мере того, как он приобретал опыт и знания и стал заметным членом папской курии. Он постепенно создавал себе репутацию человека, чье мнение имеет значение в Ватикане и чья поддержка очень важна.
Федерико постоянно поддерживал переписку с матерью и находил великолепные предметы антиквариата ей в подарок. Тон их писем, несмотря на формальность общения между маркизой и кардиналом, обязательную в их положении, раскрывает привязанность и легкость в общении.
«Ваша Светлость могла бы написать, что Вы в порядке, мне пришлось долго молчать, не выражая своего почтения, но сейчас я хочу послать Вам несколько медалей, которые я собираю для Вас повсюду, зная, как много Вы в этом понимаете и наслаждаетесь такими вещами. Поэтому в
