в самом начале доклада объявил Апухтин, стоящий перед картой Северо-Кавказского края под перекрестными взглядами троих своих руководителей. – Уже почти десять лет. Начало серии можно отнести к 1923 году. Убийство около станции Кавказская выехавшего на сезонный найм крестьянина Калмыкова. К сегодняшнему дню жертвы исчисляются десятками, если не больше.

– И этому есть достаточные подтверждения? – деловито осведомился начальник Управления РКМ Якунин.

– Считаю, подтверждений более чем достаточно. Все укладывается в единую логическую схему…

– Логическую, – кивнул начальник угрозыска Васильев с пониманием, через которое проскальзывал едкий сарказм.

– Выводы строятся на почерке преступлений и методах сокрытия следов. А также на географии. Любой душегуб повторяется из раза в раз. Если ему что-то однажды удалось, то будет так же действовать до упора, на чем они и горят. Кроме того, серийный душегуб, раз изведав человеческой крови, становится как тигр-людоед – хочет пить ее снова и снова. И даже корысть отходит на второй план. Главное – терпкий и сладкий вкус убийства, – неожиданно скатился на жестокую лирику Апухтин.

– Да это все понятно, – отмахнулся начальник угрозыска. – Ты доводы свои логические выкладывай. Послушаем… Если и не проникнемся, то хоть повеселимся.

Тут Апухтин приступил к основной части своего выступления. По нему выходило, что вдоль железных дорог, по направлениям Ростов-на-Дону, Воронеж, Краснодар, Армавир, а дальше Северная Осетия, уже десять лет бесчинствует бандитская шайка безжалостных убийц. Жертвами становятся, как правило, крестьяне, сезонные рабочие. Убивают без разбора всех – мужчин, женщин, старых и малых.

Дальше шли ссылки на конкретные нераскрытые преступления. На особенности почерка, которые позволяли связать их воедино. Все это было действительно выстроено максимально убедительно. Уж что Апухтин умел виртуозно, так это обращать внимание на мельчайшие детали и выстраивать логические цепочки. Безукоризненные. Убедительные. Из палитры с хаотической мешаниной фактов, домыслов и умозаключений он в итоге создавал живописное полотно, радующее глаз своей завершенностью.

– Ну что, товарищи, – обвел глазами коллег заместитель начальника Управления ОГПУ. – Какие будут мнения?

– А Прокурор ведь прав, – мрачно кивнул Васильев. – Проглядели мы, как рядом такая лихоманка завелась.

– Завелась, – кивнул Державин. – Будем лечить.

Подумав немножко, заместитель начальника ОГПУ огласил свое решение:

– Значит, сделаем так. Дела по нераскрытым убийствам из предполагаемой серии объединяем в одно производство с квалификацией бандитизм. Не сразу, без ажиотажа, по мере необходимости, но неуклонно. Проведение предварительного расследования поручаем Апухтину. Он же руководитель оперативной группы.

– Есть, – отчеканил Апухтин.

– Непосредственное руководство осуществляет Васильев. Контроль – Якунин. Для оперативного сопровождения заводим агентурное дело… – Державин щелкнул пальцами. – Как назовем?

– «Бесы», – предложил Якунин.

– Как у Достоевского. Годно, – кивнул Державин. – Васильев и Апухтин. Готовите подробный план мероприятий. Доложите завтра в одиннадцать.

– Я наших планов люблю громадье, – продекламировал Васильев.

– Работайте, товарищи, – хлопнул ладонью по столу Державин. – Хоть мы и не попы. Но этих бесов, думаю, изгоним…

Глава 11

1923–1925 годы

Переполненные деревянные пассажирские вагоны, которые теперь назывались «жесткими некупированными». Черные мощные тяжелые паровозы, устало испускающие пар и свист. Многолюдные станции с очередями за кипятком. Горы угля. Запасные пути. Пакгаузы и ремонтные мастерские. Бекетов одно время страшно тяготился всем этим антуражем. А теперь сросся с ним и уже не мыслил себя без всего этого. Деревня его сдавливала, как обручами. Дышать в ней было тяжело. А «железка» стала местом его вольности и лихого промысла. И именно там он теперь зацеплял своих жертв.

После первого убийства с кровавыми делами у Бекетова все пошло складно и ладно. Первый труп… второй… пятый…

С каждым разом это дело давалось ему все легче. Главное, видеть в человеке просто животину, которую надлежит забить, дабы добыть хлеб свой насущный.

Дороги и станции Северо-Кавказской железной дороги, а также их окрестности он знал как свои пять пальцев. А еще был в курсе, кто ездит по «железке», чем дышит этот народ, куда стремится. Поэтому начал убивать, не надеясь на вечный русский авось, а с каждым разом все более расчетливо и продуманно. Постепенно совершенствуя разбойное мастерство.

Сперва он просто высматривал на станциях одиноких людей. Выслеживал их осторожно, как диких зверей. А когда они оказывались в укромном месте, то настигал и бил «микстурой» по голове.

Но охота и преследование – дело непредсказуемое, рисковое, требует больших усилий, осторожности и специфических навыков. Один раз проколешься – и поминай как звали. Поэтому постепенно он пришел к выводу, что жертва на смерть должна идти сама и именно туда, куда ей укажут. Как это сделать? Да очень просто. Надо познакомиться с присмотренным на заклание. И заболтать его. И тут ему смешно было бы не воспользоваться врожденным умением в один момент устанавливать контакт с простым народом и внушать ему доверие.

Обычно он выбирал в толпе крестьян, которые приехали в чужие места в поисках работы и плохо ориентировались в новом незнакомом месте. Подсаживался к ним на лавочке. Спрашивал, чем может помочь растерявшемуся в сутолоке человеку. А там – слово за слово, и вот уже разговор вовсю идет за жизнь и о перспективах.

В ходе разговора он намекал, что знает все ходы и выходы. Что с ним не пропадешь. Переночевать негде? Да, это не старые времена, теперь гостиниц почти не осталось, постоялых дворов тоже. Да и те, что есть, крестьянину не по деньгам. Ну, так обычное дело – снять угол. Не знаете где? Так есть тут хорошая семья, которая за сущие копейки примет на постой хоть на ночь, хоть на год. Работа нужна? Рабочие руки сейчас ох как требуются. Главное, чтобы с оплатой не продешевить. Знает он одну честную артель, где как раз сейчас набор идет.

И люди на сладкие его речи велись. И шли за ним, как привязанные.

Бекетов обладал отличной зрительной памятью и прекрасно ориентировался на местности. Поэтому места выбирал надежные, укромные, где трупы не сразу находили. И работал там «микстурой».

В силу хлипкого телосложения он подбирал таких жертв, с которыми мог справиться один на один. Чаще всего это были женщины.

С мужчинами ему как-то тяжело было воевать. Вон, выбрал однажды мелкого, хилого и невзрачного. Ударил «микстурой», но та вскользь прошла. А в ответ этот «хилый» так кулаком зарядил в ребра, что те потом месяц болели и дышать было тяжело. Хорошо еще, что мужичок от «микстуры» все-таки поплыл. И удалось его приголубить вторым ударом, а потом и забить насмерть. И за что такие мучения? Денег при нем почти что и не оказалось. Только вышиванку добротную и взял с него да котомку с едой. Так что тяжело справляться с мужиками.