К встрече я приготовился заблаговременно и тщательно. Но об этом позже… Борис Борисович появился в ресторане сияющий, гладко выбритый и жизнерадостный. Походил он то ли на профессора, то ли на конферансье и был очень рад меня видеть.

— Я был уверен, — сказал он торжественным баритоном, — что у нас замечательная деловая молодежь, которая еще себя покажет, утрет носы всей этой номенклатурной своре!

Борис Борисович явно не был в курсе дела, что я сам происхожу из типичной номенклатурной семьи, и разошелся не на шутку.

— Скоро их будут судить! — провозгласил он после того, как первая бутылка коньяка опустела наполовину. — Только суд и дальнейший запрет на занятие государственных должностей. Это будет процесс века!

Глаза у Бориса Борисовича разгорелись — он был готов участвовать в судебном процессе прямо сейчас, не поднимаясь из-за стола!

Черт побери, как он быстро напивается, подумал я с удивлением. Это, конечно, хорошо, но пока он мне нужен в сознании.

— Борис Борисович, — сказал я вкрадчиво, — я знаю, что вы планируете открыть газету. Как у вас сейчас с финансами обстоит дело?

Дело с финансами обстояло не очень хорошо.

— Многие наши коммерсанты, — гневно сказал Борис Борисович, — не понимают, в каком времени живут! Они считают, что партийная номенклатура сама отдаст власть. Не отдаст! — Борис Борисович долбанул кулаком по столу так, что звякнула посуда. — Власть нужно брать, молодой человек! А для этого нужны деньги! Вспомните историю той революции, которую устроили большевики. Им давали деньги, в том числе и богатейшие коммерсанты! И как большевики их отблагодарили⁈ — Борис Борисович вопросительно уставился на меня.

Я помнил, как отблагодарили щедрых коммерсантов большевики, но вести дебаты на историческую тему со стремительно хмелеющим представителем демократической платформы — это было выше моих сил.

— Вот, — сказал я, выкладывая на стол две пачки денег в банковских упаковках. — Две тысячи рублей. На вашу будущую газету.

Борис Борисович смотрел на меня с нежностью родного отца. Он уже был готов разразиться благодарственной речью, но я не дал.

— Расписочку напишите, пожалуйста, — сказал я, протянув Борису Борисовичу ручку с бумагой. — Нет, нет, вы не беспокойтесь, отдавать не нужно, напишем — «получено на безвозмездной основе на нужды демократических сил».

Торжественно и размашисто Борис Борисович написал расписку, которую я аккуратно спрятал в портфель…

А потом… а потом откуда-то за нашим столиком появились две прекрасные дамы — Света и Катя. И были еще тосты, и еще коньяк, и вино, и шампанское для дам… Борис Борисович раскраснелся, очки его сверкали, а речи становились все пламеннее. Прекрасные дамы, явно очарованные его красноречием, как завороженные слушали, кивая в нужных местах. Борис Борисович ораторствовал. Дамы налегали на шампанское. Я скучал за бокалом вина. С эстрады очень в тему исполняли новый хит:

'Фантазер, ты меня называла,

Фантазер, а мы с тобой не пара.

Ты умна, ты прекрасна как фея,

Ну а я, я люблю все сильнее…'

Съев и выпив все заказанное, прекрасные дамы засобирались домой. Борис Борисович, как галантный кавалер, вызвался их проводить. Дамы не возражали, даже наоборот — отнеслись к его инициативе с энтузиазмом. Борис Борисович очень тепло попрощался со мной и устремился к выходу, увлекая за собой Свету и Катю.

А ко мне подсел красный от смеха Валерик.

— Чего ржешь? — недовольно спросил я. Меня клонило в сон от выпитого вина и речей Бориса Борисовича. — Лучше расскажи — все получилось?

— Нормально! — успокоил меня Валерик. — Фотки будут — хоть на выставку. Как бабки получал, как за девицами ухлестывал…

— Ты девиц этих хорошо проинструктировал? — спросил я. — Чтобы ни копейки у него не пропало. Нам нужны только фотографии интимного характера.

— Не боись! — успокоил меня Валерик. — Девки — огонь! Им бы в разведке работать. Они за вечер десяток таких Борисычей охмурят и не вспотеют. Только ты скажи, на кой хрен нам компромат на этого убогого?

— В хозяйстве пригодится, — проворчал я.

Посвящать Валерика в специфику политической жизни будущих лет мне не хотелось…

Глава 7

Девицы Света и Катя не подвели. На следующее утро в нашем распоряжении оказалась пленка, на которой был запечатлен Борис Борисович в весьма нескромном виде, за что девицы получили премию. Пленка же, вместе с полученной от Бориса Борисовича распиской, отправилась в сейф — дожидаться лучших времен. Приятели недоумевали — на кой хрен нужно гарпунить какого-то никому не известного авантюриста? Но я твердо стоял на своем.

— И вообще, — категорически сказал я, — наш кооператив должен принимать участие в общественной жизни!

Что касается общественной жизни, то она в восемьдесят девятом году бурлила, кипела и била ключом. Зарождались общественные организации самого разного толка, появлялись «народные фронты» и прочие зародыши будущих политических партий. И даже состоялись первые выборы, в которых можно было выбирать кандидатов! Для тогдашнего советского человека это было чем-то совершенно немыслимым. Немыслимой ситуация была и для кандидатов — вдруг оказалось, что за голос избирателя нужно еще и побороться! А борьба за голоса предполагает предвыборную кампанию, которой, в свою очередь, не бывает без денег. И пошли ходоки по коммерческим структурам с предложением помочь перспективному кандидату, а уж кандидат, как только изберется, отблагодарит по полной программе!

Мы отбивались от таких ходоков, не пожертвовав никому из просителей ни копейки. Это было обусловлено двумя причинами. Деньги просили преимущественно кандидаты, не связанные с КПСС и даже оппозиционные. Если бы всплыло, что кооператив «Астра» помогает оппозиции, то к отцу могли возникнуть неприятные вопросы. Ну и во-вторых, депутатство практически не предполагало реальной власти и было скорее синекурой. Мейнстрим все еще определяла и направляла КПСС, она же контролировала главные потоки товаров и финансов.

Но теперь, когда отец досиживал в горкоме последние недели, повредить мы уже ничему не могли. Именно этим я руководствовался, когда решил завязать отношения с Борисом Борисовичем.

Нужно сказать, что у нас в области на первых альтернативных выборах победили все те же, что и всегда, представители номенклатуры, оппозиция пока еще не могла тягаться с тяжеловесами-промышленниками, обладающими и финансовым и административным ресурсом.

А потом был съезд новоизбранных депутатов. Зрелище, невиданное советскими людьми никогда ранее! Народ с изумление прильнул к телевизионным экранам и смотрел