тот в общество Господне…»

(Почему пред ним такой заслон?

Ну, а если он не греховодник,

Просто мужику не повезло?

Общество Господне с его тайной

Это ж не собранье жеребцов

Племенных…Иль я не догоняю

Высший смысл двух сокровенных слов?

Общество Господне — это звучно…

(Вспоминаю вновь: — Здесь вам не тут!

Быстро вас отвыкнут и отучат

От того, что учит институт…)

Общество Господне — это ярко,

Люди в нём не ходят в неглиже.

Но при чём здесь давленные ятра,

Яйца золотые Фаберже?

О гражданском нашем вспоминаю

Обществе, с Палатою как флюс,

Больше чем в дела его вникаю,

Тем сильнее Господа боюсь.

Подозренье есть, что чья-то каста

Узурпировала все права

Именем народа называться,

Сами ж — от жилетки рукова.

Впрочем, что хотим от «время оно»,

Если в наше время иудей

Самые циничные законы

Принимает именем людей.

Все имеют свойство ошибаться,

Допустил бы я самообман,

Если б эти братцы-депутатцы

Не нашили накладной карман.

Ну, а дальше с помощью законов

Вековой меняется уклад,

Чтобы на несчастьях миллионов

Жировал Господень депутат,

Но не тот, кто кнопки жмёт исправно,

Он всего лишь купленный наймит.

Есть, я полагаю, самый главный,

Кто за этой сволочью стоит -

Представитель общества Господня,

Этих отделяющий от тех,

Тот, кого могу назвать сегодня:

Кукловод для тех, кто «Лучше всех».

На него не ждите папарацци,

Всемогущ невидим он и крут.

Раньше чем в него вы ткнёте пальцем

Вам приватно ятра оторвут.

Не за чьи-то действия, а мысли

Наказует иудейский Бог…

(Извините, отойду пописать,

Что-то заломило между ног.

Я еврей, но лишь наполовину,

В смысле наказания — крипторг.

Мне же, хоть и блудному, но сыну

Оберегом православный Бог).

Но вернёмся мы, как дети к папе,

Вглубь доисторических времён,

Где когда-то с дядей Хаммурапи

Моисей придумал свой закон.

Речь идёт об обществе Господнем,

Что там Иегова говорит,

Из его учения сегодня

Сделали теорию элит.

Бедствие, что хуже наказанья,

Живоописует Моисей

(У меня картина Пред глазами,

Как мужчина плачет у дверей):

«У кого раздавлены все ятра

Или срезан детородный член -

Обществу Господнему не пара»…

Как голосовать ему и чем?

По столу стучать ботинком лучше.

Мы же о «всех лучше» говорим,

Чем без члена смогут они тучи

Разгонять, взобравшись на Олимп?

Все мы перед Господом в ответе,

У его ресниц слезой дрожим

В сущности своей большие дети,

Разве что по-взрослому грешим.

«В общество Господне сын блудницы

Не войдёт. Его до десяти

Поколениям в дверях тесниться»…

Умолять швейцара пропустить,

Клясться Богом, зуб давать при этом,

Исполнять предписанный завет,

А ему — не та у вас анкета

(Впрочем, тогда не было анкет)…

«Общество Господне, оно свято…»

(Извините, а при чём здесь член?

Институт левитов, всем понятно

Для чего он создан и зачем.

Общество Господне благородно,

У него особые права -

Чтоб иметь туземные народы,

А не просто груши оббивать!

Вот где пригодятся ятра с членом.

Тем же, кому сделали кишмиш

Крышкой парты, шпилькою, коленом,

Будут распевать: — шумел камыш…)

«Не войдёт туда аммонитянин

И моавитянин не про нас.

Не гнушайся, если египтянин

Заявленье в Общество подаст.

Племена те сына не встречали

С хлебом-солью на его пути.

А Египет, от кого бежали,

Вас намного раньше приютил,

Пять веков поил водою с глиной,

Вам знаком до каждого прыща.

Годы пролетят, обиды схлынут

И врагов вам следует прощать,

Но не моавита с аммонитом

(Аммонит — народ, не аммонал).

Валаама наняли, бандиты,

Чтобы он Израиль проклинал.

Но Господь определил иное,

Сделал с точностью наоборот,

Выкорчевал племя вековое

И посеял избранный народ».

Здесь неточность или разночтенье,

А, возможно, разная рука

Правила тот текст, но без прочтенья

Досконального, наверняка.

То ещё Спиноза заприметил,

Высказал свои сомненья вслух

И почил всем непонятной смертью

Из общины выгнанный Барух.

Валаам себя повёл героем,

Отказался он Израиль клясть,

Но чуть позже сделался изгоем -

В Иудее изменилась власть

И пошли сектанты масореты

Править тексты, Богу пособить.

Валаам немедленно при этом

Был оболган, попран и убит.

От Моава род моавитяне

Свой ведут, его папаша Лот,

То же самое аммонитяне -

Родственный еврейскому народ.

Когда Бог наказывал Гоморру

И в Содоме всё пошло вверх дном,

Предка их зелёным коридором

Ангел вывел под своим крылом.

Но вернёмся к обществу Господню,

Что ещё придумал иудей?

Моисей здесь снова об исподнем:

«Всякое бывает у людей.

Если от случившегося ночью

В стане кто окажется нечист -

Выйдет пусть, своё бельё замочит

И дрожит от холода, как лист,

К вечеру своё обмоет тело

И по обновлению светил

При луне вернётся в стан свой смело,

Дескать, день моленью посвятил.

Место быть должно у вас вне стана,

Выходить до ветра вам туда

Лишь с курком взведённым у нагана

И с лопаткой, что не ерунда.

Ясно всем, зачем волыну взяли,

А с лопаткой — лучше штыковой,

С нею можно, милый мой Израиль,

Окопаться, не вступая в бой.

На природе будешь, сын, садиться,

За собой, что сделаешь, зарой.

Испражнение твоё не птица,

Чтобы скрыться за большой горой.

Стан, где Иегова поселился,

В святости держи по мере сил,

Дабы в мерзость Он не оступился,

От тебя, мой сын, не отступил».

(Представляю, в кожанках, по-скотски,

Взгромоздившись на один редут,

Луначарский, Крупская и Троцкий

О культуре прения ведут.

Друг на друга следуют нападки,

А дойдёт до апогея спор,

В ход пойдут сакральные лопатки…

Лучше шли б они на скотный двор).

Несогласный с мнением Спинозы,

Что левит писал текст не один,

Объяснит пусть мне метаморфозу -

Почему приличный гражданин,

Воровать добро не возжелавший,

Грешниц не желающий прощать,

Должен принимать рабов сбежавших,

А не господину возвращать?

«Появился раб в твоём поместье -

От кого сбежал, не выясняй!

Пусть живёт средь вас на новом месте,

Ты ж прими его, не притесняй».

(Хорошо, когда раб Египтянин,

Бог за милосердие простит.

А как быть, когда моавитянин,

А ещё страшнее — аммонит?

Думаю, что ренегат-безбожник,

Про раба вписавший здесь слова,

Джефферсону в Штатах много позже

Помогал писать Билль о Правах).

«Не должно блудниц быть из достойных

Дочерей Израиля. Их дом