– Кардо, в чем дело? Почему ты остановился? Пожалуйста, освободи меня, я не могу больше оставаться здесь!

Лаура. У него не было возможности ответить ей. Призрак выбрал именно этот момент, чтобы сделать первый выпад. Меццанотте парировал его, отпрыгнув назад, и острое лезвие мачете, скользнув по пруту, едва не отсекло ему пальцы. Еще одна вещь, с которой ему следовало быть осторожным…

Поединок с самого начала оказался неравным. Рикардо только уворачивался, парируя или уклоняясь от ударов, которые Адам наносил с яростной стремительностью, не оставляя инспектору ни секунды на передышку. Раненая нога причиняла ему гораздо меньше боли, чем надеялся Меццанотте. Вскоре тот понял, что дальше так продолжаться не может. Он только защищался – и неудачно. Рано или поздно – скорее рано – последует решающий удар, и тогда прощай, инспектор… Призрак уже несколько раз был очень близок к этому. Единственной надеждой Рикардо было восстановить баланс сил, перенеся столкновение в более благоприятные для него условия. Он должен попробовать все, даже если задуманный им ход опасен до безрассудства…

К удивлению Призрака, полицейский уронил прут на землю. Поскольку противник теперь колебался, возможно, чувствуя обман, Рикардо начал дразнить и провоцировать его, побуждая пойти вперед. Размахивая перед собой правой рукой как красной тряпкой, Меццанотте наконец добился того, что Адам бросился в атаку. Уклонившись в сторону, Рикардо едва избежал удара мачете, а затем изо всех сил вцепился в руку, держащую оружие. Он отчаянно пытался заставить Призрака разжать кулак, но как бы сильно ни сжимал и ни выкручивал запястье, противник сопротивлялся, а другой рукой пытался сорвать с него шлем. Тогда Меццанотте впился зубами в его предплечье – и вгрызался в него до тех пор, пока не почувствовал во рту железный привкус крови. Призрак разжал пальцы, зарычав от боли.

Они упали на землю. Рикардо приходилось не только наносить, но и принимать удары – а руки у Адама были длиннее, и, несмотря на его худобу, силы ему было не занимать. Кроме того, в схватке он будто не терял силы, а набирал их. Меццанотте старался не терять из виду свой револьвер, который, к сожалению, все это время оставался вне пределов досягаемости. В какой-то момент, когда усталость лишила его ясности ума, он совершил ошибку – сделал бросок вперед, чтобы схватить револьвер, но неверно оценил расстояние, и, прежде чем ему это удалось, Призрак прижал его к земле. Он крепко сжал руки на его шее и сдавил. Меццанотте задыхался в тщетной попытке втянуть воздух. Он уже чувствовал, что силы его иссякают. И тут его пальцы нащупали один из факелов, валявшихся на земле. Рикардо увидел, что из пропитанной маслом тряпки, привязанной к одному концу, все еще вьется пламя. Он схватил факел и ткнул им в глаз Призрака. Зашипела плоть, наполнив воздух отвратительным смрадом.

Как только Адам поднес руки к своему лицу, инспектор оттолкнул его. Даже не попытавшись достать револьвер, чтобы не дать противнику времени прийти в себя, он поднял с пола кирпич и несколько раз ударил Призрака по голове. Когда же остановился, тот уже не двигался; вокруг его головы растекалась лужа крови. Стараясь не думать о том, что он только что убил другого человека, разбив ему череп кирпичом, Рикардо обыскал его, нашел связку ключей в кармане штанов, а затем бросился обратно к двери, не забыв прихватить свой револьвер.

– Я иду, Лаура! Сейчас я тебя выпущу…

* * *

Дверь распахнулась, и Лаура с замиранием сердца уставилась на ворвавшуюся в комнату темную фигуру, от головы которой исходил ослепительный свет. Только после того, как включилась лампа на потолке, девушка увидела, кто это был, – и снова начала нормально дышать. Радость и облегчение, охватившие ее, были настолько ошеломляющими, что она почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Вот уже второй раз Рикардо Меццанотте врывается в комнату, чтобы прийти ей на помощь…

Последние минуты ее плена были, безусловно, самыми худшими. Когда незадолго до этого Кардо окликнул ее через дверь, Лаура почувствовала себя практически в безопасности. Поэтому разочарование от того, что, оказывается, он пришел один и не знает, как открыть дверь, было очень горьким. Она слышала, как он стучал по стене, но внезапно все прекратилось. Некоторое время стояла тишина, а потом, когда Лаура уже не понимала, что происходит, раздались звуки борьбы, и девушкой снова овладел ужас. Теперь каждая секунда заточения была невыносимой. Лаура до смерти боялась, что если что-то помешает Кардо освободить ее, то другого шанса у нее уже не будет.

… После того как, благодаря детскому стишку, она разубедила Призрака приносить ее в жертву, ситуация для нее несколько улучшилась, но положение все равно оставалось крайне опасным. Он показал себя с той стороны, с которой Лаура его еще не видела, – нежным и заботливым, дав ей понять, что под дикой и примитивной грубостью скрывается добрая душа. Ей даже удалось узнать его имя и обменяться с ним несколькими словами. Адам, однако, все еще отказывался отпустить ее, и – Лаура чувствовала это – ярость предков, из-за которой он был так близок к тому, чтобы убить ее, все еще кипела внутри него, неустанно требуя выхода. Как только девушка чувствовала, что она возвращается на свое место, она начинала петь «Звездочка-звезда», и Адам успокаивался – но ненадолго. С каждым разом успокаивающий эффект от ее пения становился все менее продолжительным. А вскоре и вовсе сошел на нет.

Затем, в течение ночи – поскольку, наверное, именно ночью Адам залез в свой спальный мешок, чтобы поспать, – что-то произошло. Слишком взволнованный и беспокойный, чтобы заснуть, он внезапно проснулся и напряг слух – должно быть, услышал звуки, которые она пропустила. Затем вооружился и поспешно вышел из комнаты, заперев ее на ключ. Лаура оставалась неподвижной в темноте, пока сквозь щель под дверью не пробился свет и не послышались голоса. Некоторое время она сомневалась, стоит ли пытаться окликнуть их, сигнализируя о своем присутствии, и как раз когда она решила это сделать, начался настоящий ад. Напуганная чередой выстрелов и криков, Лаура забилась в угол и больше не двигалась, пока не услышала голос Кардо…

А теперь он бежал к ней. На голове у него была каска с фонарем, одежда окровавлена, лицо покрыто царапинами и синяками. Может быть, все не так плохо, подумала Лаура, прежде чем отдаться его бешеным объятиям. Впервые с начала кошмара она снова почувствовала себя в безопасности. Теперь все действительно