Шрифт:
Закладка:
Реформа действовала на политической арене, которая по-прежнему затрудняла классификацию политических вопросов по партийному признаку. Ни одна из партий не стала идеологически однородной. Программа "Сталварта" Гранта, предусматривавшая порядок на Севере, без особого сочувствия к забастовщикам или промышленным реформам, порядок на Юге с возобновлением усилий по защите избирательного права чернокожих, твердые деньги и противодействие реформе государственной службы, оттолкнула республиканцев-антимонополистов в
Запад и Средний Запад. Он также не учитывал интересы христианского лобби, в то время как либералы-республиканцы и полукровки получили отпор.68
III
Либералы оказались в затруднительном положении по мере приближения выборов 1880 года. Генри и Кловер Адамс, находившиеся за границей с осени 1879 года, выступали против Блейна и Гранта. Уильям Дин Хоуэллс считал, что Хейс растратил свое президентство впустую. Он считал, что у республиканцев нет шансов, кроме Гранта, но при этом полагал, что "его переизбрание будет почти признанием того, что народное правительство у нас близко к концу: когда в мирное время нас может спасти только один человек, мы вряд ли стоим того, чтобы
- "69
экономия. 69
Отголоски 1877 года еще не до конца угасли. В 1878 году Джонатан Бакстер Харрисон, еще один житель Огайо, бывший дьявол, журналист и унитарианский священник, опубликовал для Хауэллса три широко известные статьи в "Атлантик". Самая длинная, "Опасные тенденции в американской жизни", появилась в октябрьском номере. Хауэллс включил статьи Харрисона в свою художественную литературу, двигаясь в сторону литературного реализма. Аналогичным образом поступил и Джон Хэй.70
Хоуэллс рассчитывал, что Грант выступит против опасных тенденций, перечисленных Гаррисоном, который вошел в круг Чарльза Элиота Нортона, ведущего либерального интеллектуала страны и профессора Гарварда. Гаррисон разглядел под забастовкой 1877 года "ранние стадии войны против собственности и против всего, что удовлетворяет так называемые высшие потребности жизни". Всеобщее избирательное право было ошибкой, которую слишком поздно исправлять, а американская демократия породила "великое и успешное движение за распространение необразованной мысли, зрелище того, как необученные классы и дезорганизующие силы того времени овладевают печатным станком, трибуной и избирательным бюллетенем и атакуют современное общество его же оружием. Это широкомасштабное восстание против цивилизации".71
Вторая статья Харрисона основана на интервью с тридцатью четырьмя рабочими-протестантами, которые принадлежали к "Националам" - политическому движению, которое Харрисон раздул до надвигающейся угрозы нации. На самом деле "Националы" были эфемерным продуктом валютных и рабочих реформаторов, которые встретились в Толедо в 1878 году. Платформа партии требовала введения фиатной валюты (гринбеков), сокращения продолжительности рабочего дня, прекращения использования труда заключенных по контракту, создания бюро промышленной статистики и прекращения импорта "подневольного труда".72
Харрисон видел во второстепенной партии с общими антимонополистическими требованиями угрозу республике и самой цивилизованной жизни. Он отождествлял реформаторов со спиритизмом и сделал спиритизм символом страны, которая вырывается на свободу от организованной религии и рационального мышления. По словам Гаррисона, националисты использовали "в значительной степени методы мышления нецивилизованных или доисторических людей", и это делало их еще более опасными, поскольку подавляющее большинство страны разделяло этот образ мышления. Если его статья "Опасные тенденции" часто носила абстрактный и общий характер, то Харрисон вполне конкретно указал, чего хотят отдельные националисты. Они выступали за национализацию железных дорог, телеграфа и банков. Они хотели иметь почтовые сберегательные кассы и требовали прекратить китайскую иммиграцию; они хотели ограничения срока полномочий выборных должностных лиц, введения подоходного налога и фиатной валюты. Некоторые хотели пропорционального представительства по классам в Конгрессе и законодательных органах. Они поддерживали защитный тариф. Они считали, что существующий порядок несовершенен и несправедлив, и выдвигали ряд конкретных мер - одни более практичные, чем другие - для его исправления.73
То, что такие скромные реформы, некоторые из которых уже были проведены, а другие будут приняты в Соединенных Штатах или в других странах, внушали такой ужас, было показательно. Харрисон писал о "Национальных": "Если бы их затея удалась, мы получили бы богатство без труда и систему нравов без самоограничения; а вместо упорядоченной империи закона мы получили бы "беззаконие, озвученное толпой", анархию, произнесенную или объявленную народом". Хауэллс считал, что мнение "Нэшнл" "поразительно, удручающе и тревожно. Если эти ребята возьмут верх, прощай, Свобода! Мы будем повержены в прах самым тупым и глупым деспотизмом, который когда-либо существовал". Харрисон и Хоуэллс были потрясены конкретными реформами националов, но еще больше их насторожила их готовность переделать социальный и политический порядок. Эти рабочие и реформаторы, по сути, лишь подправляли набор законов и практик, которые давали преимущества одним группам, ущемляя при этом другие, но возмущенные либералы видели в них топор для "морального порядка вселенной". Они портили "конституцию вещей, законы порядка, который человек не создавал и не может изменить". Гаррисон хотел, чтобы американцы отбросили "пустые теории тысячелетнего прогресса" и вернулись к "мужественной уверенности в себе и разумному признанию реальных условий жизни человека в этом мире".74
Более важным воплощением опасений Гаррисона и Хауэллса стал Благородный и Святой Орден Рыцарей Труда - отчасти рабочий профсоюз, отчасти братская организация, подобная масонам, Древнему Ордену Гибернианцев и Одд Феллоуз, и еще одна из добровольных организаций, расцветших в конце 1870-х годов. Рыцари возникли в Филадельфии в 1869 году как тайный орден с сопутствующими ритуалами и регалиями, которые так очаровывали американских мужчин. У профсоюзов были причины подражать братским организациям, в которых состояли многие их члены, поскольку эти организации оказались более крупными, успешными и долговечными, чем профсоюзы. Секретность также казалась необходимостью, когда работодатели часто увольняли мужчин за членство в профсоюзе.75
Рыцари росли медленно, пока Теренс Паудерли не стал их Великим магистром в 1879 году. Ребенок ирландских иммигрантов, обосновавшихся в угольной стране Пенсильвании, Паудерли стал железнодорожным механиком. Он гордился и радовался своей работе. Ему также было свойственно обожание дома, характерное для Позолоченного века. В 1872 году он женился на Ханне Девер, дочери шахтера. Он стремился подняться в мире: "Все выше и выше", - писал он в своем дневнике. Он отказался от алкоголя и вступил в католическую организацию воздержания, Союз полного воздержания и благотворительности имени отца Мэтью. В отличие от подавляющего большинства ирландских рабочих, он стал республиканцем, но при этом был членом профсоюза. Вряд ли эти
