будет нашей путеводной звездой? — спросил голос позади нас, и я резко обернулся, выхватив топор и скаля зубы на Тарикса, который остановился в нескольких футах от меня, словно удивившись моей бурной реакции.

— Если бы я хотел напасть на тебя, брат, я бы уже это сделал, — сказал он, глядя на мой топор с интересом, но без признаков страха.

— Дариус, — дико прошипел Ксавьер, его руки были наполовину подняты, как будто он собирался бросить заклинание, но, поскольку его сила была сосредоточена на иллюзии, которую он поддерживал, я знал, что ему будет трудно сделать и то, и другое.

— Подожди, — сказал я ему, сделав шаг вперед и встав между ним и чудовищным созданием, которое продолжало настаивать на том, что он наш родственник.

— До меня дошел слух, что ты теперь занимаешься кровопролитием, брат, — сказал Тарикс, протягивая руку и позволяя теням скапливаться там, прежде чем они разбухнут и примут форму, имитирующую мой топор. — Каждое мгновение, которое ты украл обратно на этом самолете, оплачено каплей крови тех, кого ты сбил с него.

— Где бы ты мог такое услышать? — Я усмехнулся, зная, что это неправда, но при этом немного сомневался в цене моего возвращения. Мне никогда не представлялось, такой сделки, и я был уверен, что если бы Рокси знала о чем- либо подобном, она бы уже сказала мне об этом.

— Вода иногда шепчет мне. Если я окуну пальцы в ее стремительный поток, я слышу голос, открывающий секреты, — сказал Тарикс.

— Какая вода захочет с тобой говорить? — спросил Ксавьер с сильным скептицизмом в тоне.

— Как уже и сказала Сирена, внутри меня есть души, жаждущие смерти. Иногда мне кажется, что я стою одной ногой здесь, а другой там. Я достаточно часто оказываюсь на берегу реки. Иногда я даже замечаю Паромщика, когда он проходит мимо в поисках более легкой добычи.

— Ты утверждаешь, что можешь разговаривать с мертвыми? — спросил я, и Тарикс действительно рассмеялся. Звук был насыщенным, это не кудахтанье или хихиканье, а настоящий смех, который, на мой вкус, звучал слишком по-фэйски.

— Нет, дорогой брат, награда за беседу с давно ушедшими навсегда останется твоей. Полагаю, ты достаточно хорошо охраняешь секреты, которые они тебе открыли? — спросил Тарикс.

— Все истины, которые они предложили, преследовали одну цель, — ответил я. — Каждый с намерением помочь нашему отцу избавиться от бремени ношения его головы на плечах.

При этой угрозе на лице Тарикса что-то промелькнуло. Возможно, страх. Затем он снова исчез, и слишком трудно было прочитать его эмоции.

— Полагаю, мне следует сказать ему, что ты здесь, — размышлял Тарикс, проводя большим пальцем по лезвию топора и наблюдая, как подушечка рассеклась, проливая кровь.

Он позволил ей капать на снег, следя за движением, и никаких признаков того, что он почувствовал боль в ране.

— Я предполагаю, что есть причина, по которой ты еще этого не сделал, — возразил я, мой разум наполнился идеей, которую я не осмелился озвучить, потому что даже рассмотрение ее казалось безумием. Но это был второй раз, когда Тарикс нашел меня ползающим по военному лагерю нашего отца, и хотя в прошлый раз он взял меня к себе, он также помог мне сбежать. Был ли хоть какой-то шанс, что он может быть заинтересован в смене стороны в этой войне? Могу ли я рискнуть довериться ему, даже если он заявит, что хочет этого?

— Ну, их несколько. — Тарикс перевел взгляд с меня на Ксавьера, медленная улыбка скользнула по его губам, как будто он проверял его. Ксавьер не ответил тем же, и Тарикс вздохнул, снова расслабив лицо и приняв двойственное выражение. — Во-первых, мы братья.

— Так ты продолжаешь утверждать, — выдавил я.

— Братья имеют особую связь друг с другом. Ту, которую нельзя узурпировать или заменить. Она не всегда позолочена в любви, но она всегда рядом. Мы рождены от одного семени, а это значит…

— Ничего, — прервал его Ксавьер. — Это ничего не значит, кроме того факта, что нам с Дариусом чертовски повезло, что мы пошли в нашу мать и были настолько непохожи на этого ублюдка Лайонела, насколько это возможно. Однако ты вышел из чрева Лавинии, а это значит, что ты так же похож на нас, как земля под моими ботинками. Ты рожден для худших событий. По крайней мере, у половины нашей родословной есть спасение.

Тарикс обдумал это.

— Вот как? Я родился от гнилого дерева, значит, я гнилой плод? Неужели все, что есть у мире, — это либо плохо, либо хорошо? И можешь ли ты действительно претендовать на то, чтобы быть и тем и другим?

Я поджал губы, чертовски хорошо понимая, что не могу претендовать на чистоту в доброте, хотя, возможно, Ксавьер мог бы.

— Нет, — быстро сказал я, прежде чем Ксавьер успел выкинуть еще какие-либо оскорбления или обвинения, бросая на брата острый взгляд, предупреждая его отступить. — Выбор всегда делает человек.

— Ты действительно в это веришь? — спросил Тарикс, и по его тону было неясно, понравился ему мой ответ или нет.

— Если бы я в это не верил, я бы не смог стоять здесь перед тобой. Я решил быть лучше монстра, который меня создал, и хотя этот путь может быть труднее, я рад каждому дню, что иду по нему.

— Такой праведный, — вздохнул Тарикс, снова неясно, что он имел в виду.

— И что же дальше? — Я надавил, задаваясь вопросом, действительно ли он хотел предложить нам свою помощь или какая еще возможная причина у него могла быть, чтобы прийти сюда и завязать этот разговор.

— Ничего, — решил Тарикс. — Если выбор делает человек, то, я посмотрю на то, кем я стану, вообще не делая никакого выбора.

— Это невозможно, — потребовал Ксавьер. — Даже бездействие вызывает реакцию. Выбор бывает всегда.

— Посмотрим. — Тарикс ухмыльнулся, затем отступил назад, упал в каменистую яму в земле и исчез из поля зрения.

— Черт, — выругался я, стук моего сердца подтверждал, что Рокси все еще жива, но я не мог проверить ее каким-либо другим способом. Мы решили, что приносить сюда устройства связи слишком рискованно, поскольку у них есть технология, позволяющая их отслеживать, поэтому моим единственным выходом было ждать или попытаться самому пересечь эту узкую расщелину гибели.

— Ты не можешь пойти туда, — сказал Ксавьер, схватив меня за руку и заставив посмотреть на него. — Твои королевы дали тебе приказ. Наша задача — оставаться здесь и поддерживать иллюзию как можно дольше. Я не знаю, что, черт возьми, задумал Тарикс, но даже если бы ты захотел последовать за ним, у тебя не было бы