И здесь тоже имеет силу неизменный принцип: превыше всего стоит авторитетная власть государства, то есть этой живой народной общности. Все должно подчиняться этому авторитету. Если кто-то попытается выступить против этой авторитетной власти, то он будет согнут под эту власть, так или иначе! Допустим только один властный авторитет, и это может быть только авторитет государства, при условии, что само это государство, в свою очередь, в качестве наивысшей цели знает только жизнеобеспечение, охрану и поддержание определенной национальности»[1555]. Последнее замечание существенно для мировоззрения Гитлера, поскольку, в отличие от этатистской традиции, он готов считаться с притязанием государства на властный авторитет только в том случае, если это притязание служит «интересам народа»: если же оно не выполняет это стремление, то тогда народ — как мы показали в главе 11.2 — имеет право и даже обязанность восстать против этого государства.

Гитлер характеризовал государство, которое он рассматривал в качестве альтернативы демократической системе, как «народное государство»: «Из прежнего классового или кастового государства возникло германское народное государство. Из государства, которое когда-то определялось и управлялось интересами отдельных групп, теперь получился рейх, свойственный исключительно немецкому народу»[1556]. Национал-социалистский духовный мир, как подчеркнул Гитлер в своей речи 31 января 1941 г., представляет собой «преодоление индивидуализма, и вовсе не в том смысле, что он урезает индивидуальную свободу или парализует инициативу индивидуума, но только в том смысле, что выше индивидуальной свободы и выше всяческой инициативы индивида стоит общий интерес, что этот общий интерес является регулирующим посылом, определяющим, если необходимо, сдерживающим, если необходимо, то и повелительным посылом»[1557].

Обобщим теперь изложенное выше: Гитлер отвергает не только принцип принятия решений большинством, но и плюралистическую демократию, при которой объединения и партии представляют каждый свои интересы. Аргументы, используя которые Гитлер подвергает критике плюрализм, не являются однозначно ни «правыми», ни «левыми», просто потому, что левая и правая критика плюрализма по многим пунктам совпадают. В то время как консервативная критика плюрализма фокусируется на понятии всеобщего блага, определение которому дается государством, марксистская критика исходит из того, что так называемый плюрализм демократической системы якобы лишь скрывает истинное засилье интересов капитала. Именно это воззрение разделял также и Гитлер, критикуя демократию как форму правления капитала.

в. Демократия как форма правления капитала

В своей речи 9 июня 1927 г. Гитлер сказал, что нынешняя система не обеспечивает народовластие: «На самом деле сегодня правит не народ, а капитал. Не утверждайте, мои дорогие товарищи из левого крыла, что вы правите! Много ли немцев имеют представление о политической жизни! Каждый знает только то, что написано в его газете, и то, что он читает. Но газеты делаются не народом, а выпускаются „журналистами желтой прессы“, а содержатся они капиталом»[1558]. 18 сентября 1928 г. Гитлер заявил, что социалисты не достигли своей цели, ибо «капиталистическая мысль сегодня царит в мире больше, чем когда-либо прежде. <…> Ни один человек не верит, что крупный капитал был разгромлен. Сегодня он царит… более беззастенчиво, чем когда-либо прежде» [1559].

В демократическом государстве, как пишет Гитлер во «Второй книге», процессы принятия политических решений происходят под давлением того «общественного мнения», «производителями которого были политические партии и пресса, которые сами опять же получили свои свежие инструкции от неприметных кукловодов. При этом интересы нации все более и более отступали на задний план по сравнению с интересами определенных и особых групп»[1560]. Уже при описании отношения Гитлера к буржуазии мы видели, что он придерживался мнения, что демократизация государства якобы привела к тому, «что государство сначала попало в руки определенных социальных слоев, которые отождествляли себя с собственностью как таковой, с предпринимателями как таковыми». Тогда государство уже перестало быть объективной инстанцией, а стало «результатом экономической воли и экономических интересов определенных групп внутри нации»[1561].

Это лукавство, сказал Гитлер 12 сентября 1938 г., что демократии сами себя выставляли как народные режимы, а авторитарные государства — как диктатуры, поскольку «то, что провозглашает себя в других странах демократией, в большинстве случаев является не чем иным, как достигнутым умелым манипулированием прессой и деньгами одурачиванием общественного мнения и ловким использованием полученных благодаря этому результатов»[1562]. В Германии перед Первой мировой войной, сказал Гитлер 14 ноября 1940 г., капитал «обходными путями через прессу и тогдашние партии, которые субсидировались капиталом, оказывал огромное влияние на общественную жизнь», из-за чего, например, терпело фиаско любое последовательное социальное законодательство[1563].

Гитлер подробно изложил свое критическое отношение к демократии в речи 10 декабря 1940 г.: «Вы же знаете, эта демократия характеризуется следующим: провозглашается, что это власть народа. Но ведь народ должен же иметь какую-то возможность выразить свои мысли или свои желания. А если повнимательнее присмотреться к этой проблеме, то можно констатировать, что народ-то там сам по себе преимущественно вообще не имеет убеждений, но что убеждение, разумеется, подается ему на стол, кстати, как и везде. И решающий вопрос такой: кто же определяет это убеждение народа? Кто просвещает народ? Кто формирует народ? В этих странах фактически правит капитал, т. е. в конечном счете группа из нескольких сот человек, владеющих несметными богатствами и в силу своеобразного устройства государственной жизни там более или менее вполне самостоятельных и свободных. Ибо там провозглашают: „У нас здесь свобода“, и под этим они подразумевают прежде всего „свободную экономику“. А под свободной экономикой они понимают свободу не только приобретать капитал, но прежде всего опять же свободно использовать капитал, быть свободным в приобретении капитала от всяческого государственного, то есть народного, надзора, но также и быть свободным от всякого государственного и народного, надзора в использовании капитала. И это в действительности понятие их свободы. И вот этот капитал, он прежде всего создает для себя печать. Они твердят о свободе печати. На самом деле у каждой из этих газет есть хозяин. И этот хозяин является в любом случае тем, кто дает деньги, то есть владельцем. И теперь внутренней жизнью этой газеты заправляет этот хозяин, а не редактор. Захочется редактору написать сегодня что-нибудь такое, что не устраивает хозяина, тогда его выгонят вон уже на следующий день. Вот такая печать, являющаяся абсолютно подобострастной, бесхарактерной канальей своих хозяев, так вот теперь эта печать формирует общественное мнение. А общественное мнение, мобилизованное этой прессой, в свою очередь делится на партии. Эти партии весьма мало отличаются друг от друга по сравнению с тем, как они раньше у нас друг от друга отличались»[1564]. Да и оппозиция также, продолжает Гитлер, является только