продать ⅔ этой пшеницы». Даже если удавалось собрать урожай, рыночные цены были настолько низкими, что не покрывали издержек производства. В 1937 г. в Саскачеване урожая вообще не было, и две трети сельского населения провинции были вынуждены обратиться за государственной помощью или, как это тогда называлось, за пособием по безработице. Более 95 % сельских муниципалитетов оказались на грани банкротства. Фактически к этому году серьезные опасения вызывала платежеспособность всей провинции.

Причиной неурожая было солнце, ветры и саранча. Засуха, поразившая прерии в середине 1930-х гг., оказалась беспрецедентной. Ранее непригодная для выращивания зерна почва стала подходящей для этого после нескольких лет с нормальным уровнем атмосферных осадков. Теперь же ветер унес эти земли — или по крайней мере верхний плодородный слой — к заборам и зданиям, смешав его с чертополохом и перекати-полем — единственными растениями, которые могли вырасти на этой сухой земле. Когда стихал ветер и начинало нещадно палить багровое солнце, на горизонте появлялись тучи саранчи, которая накрывала равнины в поисках последнего колоска пшеницы или травы. Саранча особенно свирепствовала в 1937 г., когда, кроме всего прочего, урожай был испорчен градом и пыльными бурями. Один журналист писал в своих воспоминаниях о том, как проходили последние недели перед сбором урожая:

«Облака саранчи налетели, как ни странно, с севера, и в таком количестве, какого в Канаде никогда не было. В конце июля над Саскатуном и Реджайной появились огромные тучи этих насекомых. Они уничтожали все на своем пути и исчезали. Саранча летела по своим маршрутам, оставляя после себя лишь жалкие соломинки вместо того, что обещало стать небывалым урожаем. Затем неизвестно откуда она появлялась снова и нашествие повторялось с еще большей силой».

Вынужденные жить на пособия по безработице, которые провинция не могла платить, фермеры прерий выстраивались в очереди за 10 долл. и мешком муки весом 98 фунтов, полагавшимися на семью из пяти человек. Хотя в конце 1930-х гг. эта норма немного выросла, в то же время ужесточились условия выдачи продуктов. И конечно, пособия по безработице не спасали людей от непредвиденной нужды и трагедий. Об этом, а также об унижениях, которые испытывали те, кто помогал осваивать новую страну и теперь оказался на грани катастрофы, консерватору Р.Б. Беннетту, премьер-министру в 1930–1935 гг., писали в сотнях писем. В 1933 г. один фермер из Альберты писал:

«Мой урожай полностью уничтожен, <…> и моя жена серьезно больна <…> у нее опухоль и бывают сильные кровотечения, из-за которых у нее развилось малокровие, поэтому врачи не советуют ей делать операцию. <…> Как Вы знаете, последние три года были для фермеров и скотоводов очень тяжелыми. Денег у меня совсем нет, потому что жена болеет, а стоимость продуктов теперь ниже издержек производства. На прошлой неделе я пошел узнать насчет пособия по безработице. <…> Меня унижали, посылали туда-сюда, как будто я был преступником или кем-то вроде того. Я прожил на своей ферме, или, как говорили в старые времена, на ранчо больше 30 лет — точнее сказать, в марте следующего года будет уже 31 год. <…> Я всегда платил налоги, помог нескольким сотням людей и вот теперь, когда я обезумел от отчаяния, что происходит? <…> Ради моей жены прошу Вас помочь мне. <…> Только самая крайняя необходимость толкает меня на то, чтобы просить о пособии. У меня ведь есть дети, двое из них уже школьного возраста, им 12 и 14 лет. Моей жене прописали молоко, бифштексы, апельсиновый сок и так далее, а также разные лекарства. Она должна укрепить свое здоровье. Я не хочу видеть, как она будет таять у меня на глазах».

Поскольку в то время социального обеспечения еще практически не существовало — в 1927 г. была разработана схема выплаты небольших пенсий по старости, однако для безработных, больных или нуждающихся ничего сделано не было, фермеры и городские рабочие были брошены на милость частных и общественных организаций. Многие мужчины от безделья начали разъезжать по всей стране в товарных вагонах в поисках работы, пропитания или пособия по безработице. Пытаясь обеспечить эти перемещающиеся по стране группы работой и хотя бы как-то их контролировать, правительство Беннетта организовало в Британской Колумбии трудовые лагеря. К началу 1935 г. недовольство людей в этих лагерях достигло такой степени, что около 1,8 тыс. из них под руководством Союза рабочих трудовых лагерей (Relief Camp Workers’ Union) и при финансовой поддержке коммунистов двинулись в «поход на Оттаву», чтобы продемонстрировать протест против правительства, которое не желало заниматься проблемой безработицы. Они уже достигли Реджайны, когда премьер-министр Беннетт согласился встретиться с их лидерами. Однако эта встреча вылилась всего лишь в обмен оскорблениями. Затем 1 июля появилась Королевская канадская конная полиция (КККП), которая арестовала лидеров безработных. В беспорядках, которые последовали за этим, один полицейский был убит и многие ранены. «Поход» был остановлен, но проблема осталась.

В сущности, волнения, хотя и не такие масштабные, как мятеж в Реджайне, происходили в каждом городе. Городская полиция Торонто усердно проверяла любые сведения о подозрительных действиях, особенно если в них участвовали университетские профессора. Встревоженные власти часто действовали поспешно, объясняя необходимость контроля растущей коммунистической угрозой. Арест и тюремное заключение главных лидеров Коммунистической партии Канады в 1931 г. и последовавшее за этим покушение на руководителя партии Тима Бака в тюрьме Кингстона[401] только укрепили подозрение в том, что «железная пята», по выражению премьер-министра Беннетта, была единственно возможным ответом правительства на социальное недовольство, порожденное Великой депрессией.

Впрочем, в эти беспокойные годы происходили и другие события, не связанные с подстрекательством коммунистов, на которые правительство реагировало враждебно. Почти в каждой провинции попытки создать рабочие союзы, особенно среди неквалифицированных рабочих, или организованные профсоюзами забастовки вызывали сопротивление у работодателей, которых часто поддерживало правительство. Жестокие конфликты происходили на угольных шахтах на острове Кейп-Бретон. В 1931 г. забастовка на шахтах Эстевана в провинции Саскачеван привела к кровопролитию, когда КККП стала стрелять в вышедших на марш забастовщиков. Почти такая же непримиримая борьба развернулась на шахтах Британской Колумбии, текстильных фабриках Квебека и на лесозаготовках и заводах Нью-Брансуика. Однако конфликтом, получившим самую широкую огласку, пожалуй, стал конфликт в одной из новых отраслей промышленности, где новый профсоюз попытался настоять на своих правах. Это случилось в 1937 г. в являвшейся центром автомобильной промышленности Ошаве в провинции Онтарио, когда базирующийся в США Конгресс производственных профсоюзов (КПП) начал кампанию за объединение неквалифицированных рабочих в профсоюз. О репутации КПП и его руководителя Джона Л. Льюиса, особенно о том, что относилось к организации так называемых «сидячих» забастовок, в