одним из лучших видов в окрестностях столицы», — оповещают читателей «Отечественные записки»,

Мария Федоровна довольна своим архитектором. Ведь помимо Елагина дворца он строит библиотеку в Павловске, больницу и сиротский дом в Гатчине. Можно только удивляться, как существует столь могучий дух в столь хрупкой оболочке. Даже болея, он не забывает о работе. «Если я не отправился в Павловск по приказанию Ее Императорского Величества, то только потому, что на протяжении пятнадцати дней я не выхожу из комнаты, будучи сильно простужен. Мой врач не разрешает мне выходить, но как только мне станет лучше, я выполню свой долг…» Такой человек достоин награждения. И 18 августа 1821 года зодчему пожалованы алмазные знаки к ордену Святой Анны — милость особая и высокая. Проходит меньше года, и объявлена следующая награда: 1 августа 1822 года именным указом архитектор Росси «за устройство Елагиноостровских строений всемилостивейше награжден пенсионом по три тысячи в год».

Дворец поразил воображение современников. Его спешили запечатлеть в рисунках, акварелях, гравюрах, в живописных медальонах фарфоровых ваз. Современник зодчего писатель и первый переводчик «Дон-Кихота» на русскии язык К. Масальский посвятил ему стихи:

Возможет ли поэзии резец

Изобразить Елагинский дворец,

Когда он месяца лучами освещенный

В кристалл Невы глядится голубой…

Пытались даже утверждать, что сам Пушкин написал экспромт:

Какая кисть, какой резец

Изобразит Елагинский дворец?

Но, увы, в бумагах и рукописях поэта нет упоминаний ни прославленного строения, ни имени его создателя.

Росси теперь в моде и почете. Планы, о которых мечтал в юности, кажется, наконец станут реальностью. Но пока следует как можно быстрее завершить сооружения конюшни и кухонного корпуса на острове.

Дворец задуман как летняя усадьба, и потому главный архитектор выносит кухню в сторону, как делали еще в XVIII столетии, столь дорогом сердцу вдовствующей императрицы. Одноэтажное полукруглое здание поставлено к северу от дворца. Его наружная стена, глядящая на луг, не имеет окон. Вместо них ниши с полукруглыми завершениями и в них — четырнадцать статуй античных богов, исполненных талантливым С. Пименовым. Аполлон — бог-покровитель искусства, Диана — богиня охоты, Церера — богиня плодородия, Флора — богиня весны и цветов, Вакх — бог вина и веселья, Афина — богиня мудрости, Юнона — супруга всесильного Юпитера, жрицы, весталки — «Елагинский Олимп», как назвали его современники. В центре полукружия шестиколонный портик — вход во внутренний дворик, куда выходят окна и двери кухни. А для подачи блюд во дворец сооружен специальный подземный ход. Кухонные запахи не раздражают обитателей дворца, а галерея богов смотрится декоративной стеной и лишь облагораживает общий вид парка.

В форме удлиненной подковы выстроены каретные сараи и конюшня. Торцы здания, глядящие тоже на луг, увенчаны фронтонами и соединены двойной дорической колоннадой. В боковых крыльях подковы разместились кареты, а в полукружии — стойла лошадей.

На Елагином острове Росси после стольких лет ожидания получил наконец возможность создать единый ансамбль. И сумел достойно показать свое высокое искусство. Именно здесь родилась его первая «архитектурная симфония», как образно назвала этот ансамбль исследователь творчества зодчего М. Тарановская.

Помимо дворца, кухни, оранжереи, конюшенного корпуса, домика садовника, павильонов у пристани и музыкального, гауптвахты у моста на Каменный остров, Карл Иванович создал проект английского парка, выравнивания берегов и защиты острова от частых наводнений. Впрочем, лучше прочитать мнение современников. В августовском номере журнала «Литературные листки» за 1823 год говорится: Елагин остров «в несколько лет, как будто волшебною силою, превращен в очаровательный замок, где Искусство и Природа соединили свои силы, чтобы под видом простоты представить всё свое богатство. Старый дом превращен дарованием архитектора Росси в храм вкуса и великолепия; запустелые рощи и лес принимают свой вид под руководством г. Буша; оранжереи устроены гораздо лучшим образом и обогащены новыми произрастениями всякого рода, а перед дворцом разведен цветник, который невольно напоминает описание земного рая в Мильтоновой Поэме».

В 1826 году, еще при жизни Марии Федоровны, новый император Николай I открыл Елагин остров для гуляний «чистой публики». А каждое 1 июля велено устраивать «народный праздник» в честь дня рождения императрицы Александры Федоровны — жены Николая I. Этот обычай сохранялся вплоть до 1917 года.

…С окончанием работ на Елагином острове архитектор обрел благодарность заказчика и признание современников. Но мысленно мы вправе спросить: «Ты им доволен ли, взыскательный художник?» Видимо, нет. Все же и Аничков дворец, и Елагин — только переделки, перестройки уже существовавших зданий. А Росси по-прежнему мечтает о совершенно новых строениях и ансамблях, которые должны изменить лицо города…

II

Резиденция Александра Павловича — Зимний дворец в Петербурге, хотя последнее время государь предпочитает дворец, построенный Кваренги, в Царском Селе. Константин Павлович, назначенный в 1814 году главнокомандующим польской армией, живет в Варшаве. У Николая Павловича Аничков дворец. Только у самого младшего — Михаила Павловича пока еще нет собственного дома. Едва завершили убранство Аничкова, как последовало распоряжение: искать место, достойное дома младшего брата. Построить его к совершеннолетию великого князя надлежит придворному архитектору, коллежскому советнику Росси.

За этим повелением немедля следует новое: переделать и перестроить для Михаила Павловича бывший дворец графа Воронцова, любимца императрицы Елизаветы Петровны. Возвел тот дворец на Садовой улице в середине прошлого столетия Франческо Бартоломео Растрелли.

Снова вместо строения по собственному замыслу предстояло Росси кроить и перекраивать старое. От одного этого можно впасть в уныние. Другой, может быть, и впал бы, но не таков Карл Иванович. Любая работа приносит ему удовлетворение. И вот уже ложатся на стол семь огромных ватманских листов с видами будущего великокняжеского дворца: фасад, планы первого и второго этажей, галереи служебных корпусов, манеж, ограда со стороны Садовой. И на каждом листе справа внизу: Архитектор Росси. 1817.

Исчезли на этих чертежах приметы деятельности Растрелли: сдвоенные колонны, сочные лепные наличники окон, барельефы мужских голов в рамах, полукруглые фронтоны на боковых ризалитах. Затейливые барочные украшения уступили место классической строгости. Центр надстроенного здания выделен шестиколонным портиком. Меж окон вдоль фасада встали трехчетвертные колонны. Вместо игривых полукруглых фронтонов на ризалитах и торцах служебных корпусов — скромные аттики. Ничто не напоминает о пышном и веселом царствовании императрицы Елизаветы. Дворец должен воплощать свое время — строгое, холодное, величественное.

Пожалуй, другой архитектор, создав такой проект, посчитал бы свою работу завершенной. Другой, но не Росси. Обидно только перестраивать старое, и Карл Иванович замысливает воспользоваться случаем: одновременно с перестройкой дворца решить первую серьезную градостроительную задачу. Сперва следует укоротить огромный сад, протянувшийся до самой Фонтанки, и создать на свободном месте две красивые площади: одну — со сквером — позади старого театра, что еще стоял тогда на красной линии Невского проспекта между угловым зданием Публичной библиотеки и Аничковым