Современники отмечали, что Невский проспект близ Аничкова моста выглядел уж очень неказисто. Когда-то дворцовый сад тянулся до самой Садовой улицы. В конце XVIII века его урезали, и в 1801 году архитектор Е. Соколов завершил строительство на углу Невского и Садовой большого корпуса для будущей Публичной библиотеки. В том же году В. Бренна перестроил один из парковых павильонов в театр для итальянской труппы. Со всех сторон его окружали какие-то склады, сараи, непонятные строения. Неприглядная, безалаберная площадь раздражала педанта Александра, и именно архитектору А. Модюи он поручил придать ей достойный вид.

…Итак, Росси опять предстоит заняться перестройками, переделками, украшением чужого строения. И надобно обязательно потрафить вкусам будущего хозяина дворца — великого князя Николая.

Через много лет, в 1831 году, Николай Павлович, вспоминая свое детство, напишет: «В учении видел я одно принуждение и учился без охоты. Меня часто и, я думаю, не без причины обвиняли в лености и рассеянности… Успехов я не оказывал, за что часто был наказываем… Математика, потом артиллерия и в особенности инженерная наука и тактика привлекали меня исключительно; успехи по сей части оказывал я особенные, и тогда я получил охоту служить по инженерной части». Любовь к порядку, симметрии, иерархической стройности была у него даже сильнее, чем у старшего брата. Современники свидетельствуют, что «единственным и истинным для него наслаждением была однообразная красивость хорошо дисциплинированного войска». Вместе с тем в нем сильно было чувство хозяина, который должен заботиться о добре, накапливать его, содержать свой дом в приличии, достатке и комфорте. Вот такому будущему владельцу дворца предстояло угодить Росси.

К сожалению, созданные архитектором интерьеры не сохранились, но из документов — рапортов, донесений, смет — известно, что в Танцевальном зале, Музыкальной, Диванной, Кабинете, Будуаре, Спальнях, а всего в семнадцати покоях заново расписывали плафоны, обтягивали стены атласом, штофом и даже бархатом. В других помещениях стены отделывали под мрамор и расписывали. Новые печи, камины, мебель, люстры, бра, торшеры — абсолютно всё изготавливали по рисункам Росси. В результате дворец поражал удивительным стилистическим единством. Николай был доволен. Он полюбил свой новый дом и, даже став императором, продолжал месяцами жить в нем. Дворец тогда называли «собственным Его Императорского Величества». Так зодчий оказался в милости. Случилось это в 1817 году, когда Карлу Росси исполнилось сорок лет.

Возраст немалый, когда за спиной осталась бóльшая часть жизни и пора наконец подводить итоги, оценивать тобой содеянное. А тут по-настоящему и считать нечего. Тут только-только, наконец, замаячила возможность настоящей творческой работы, когда можно претворить в жизнь давно замысленные планы.

Ограничь себя Росси только переделками в Аничковом дворце, остался бы он в памяти потомков талантливым декоратором. А он вошел в историю мирового зодчества прославленным градостроителем. И у истории есть все основания считать его таковым. Еще не завершив работы во дворце, где сами стены, казалось, сдерживали полет архитектурной фантазии, Карл Росси начинает проектировать перестройку площади, на которой стоит театр. Самовольно? И нет, и да. Как член Комитета, он исполняет приказ государя: всегда принимать во внимание «правильность, красоту и приличие каждого здания в применении к целому городу… дабы столицу возвести по части строительства до той степени красоты и совершенства, которая бы, по всем отношениям соответствуя достоинству ея, соединяла с тем вместе общую и частную пользу…». Как архитектор, он мечтает о создании на Невском проспекте ансамбля не менее значимого, чем площадь перед Казанским собором.

Сохранилось двадцать планов будущей площади. По ним можно проследить, как на протяжении двенадцати лет — с 1816 по 1828 год — совершенствовал Росси свой замысел. Но нас сейчас интересуют только самые первые наброски, рожденные в 1816 и 1817 годах.

…Огромная площадь очищена от всяких строений и огородов. В глубине ее прямоугольное здание театра с портиками (скорее всего, повторение московского). В обе стороны от театра протянулись просторные крытые галереи. Они упираются в дома, поставленные по бокам, и ограничивают пространство площади с юга. С западной стороны Росси решает достроить библиотеку до Толмазова переулка (ныне переулок Крылова) так, чтобы новое крыло повторяло строение Соколова и соединялось с ним в центре мощным объемом главного корпуса. Так все здание библиотеки должно как бы напоминать Казанский собор, но вместо охватывающих площадь колоннад — двухэтажные корпуса. Парадный вход в Аничков дворец зодчий решает сделать со стороны площади, отказавшись от старого, традиционного — со стороны Фонтанки. А чтобы подчеркнуть торжественность нового въезда, он отгораживает дворцовый сад декоративной решеткой и ставит по углам ее нарядные павильоны. Но уже в следующем рисунке архитектор отметает этот вариант. Хотя в здании библиотеки есть перекличка с Казанским собором и два величественных строения на Невском проспекте как бы созвучны друг другу, но площадь перед театром не обрела строгой собранности. В новом проекте библиотека достраивается уже строго параллельно дворцу — без выступающих боковых корпусов. Перед ними — вытянутый овал сквера. Въезд во дворец по-прежнему с площади и те же павильоны по углам…

Павильоны есть и на плане Модюи, который Александр не утвердил. Правда, они двухэтажные. Рассматривая проект, император заметил, что большие строения закроют вид из дворца на Невский. Модюи заупрямился и отказался изменить их. «Подобное не может быть осуществлено ни мною, ни каким-либо другим архитектором», — заявил он. И тогда возвести павильоны поручили Росси. Вряд ли Модюи перенес это спокойно, и, скорее всего, Карл нажил врага. Но Александру следует отдать должное — вкус у него был.

Сегодня можно только дивиться, как столь небольшие изысканные строения смотрятся внушительно-монументальными. Без них нельзя себе представить Невский проспект и площадь перед театром. Это творение Росси — одно из маленьких чудес настоящей архитектуры.

Павильоны логично включены в общий ритм движения по проспекту. Сначала мерная череда арок Гостиного двора, потом здание библиотеки с полукруглыми завершениями окон и ионической колоннадой второго этажа, пауза сквера и павильон Росси, высотой равный первому этажу библиотеки, с арочными окнами, с ионическими колоннами между ними и по углам, а дальше — ионическая колоннада здания Кабинета, построенного некогда Кваренги для торговых рядов.

Величие и значительность маленькому павильону (высота 7 метров, длина 20 метров придают четкая прорисовка деталей, высокие окна, колонны, поднявшиеся на всю высоту строения, и скульптурные композиции. Чередующиеся фигуры старого и молодого воина, стоящие меж колонн по углам строения, определяют его особую торжественность. (К сожалению, из шестнадцати статуй сохранилось только восемь.) Исполненные скульптором В. Демут-Малиновским в классической манере, они напоминают античных богов, а сам павильон — маленький храм воинской славы. Это действительно так. Если не считать триумфальной арки, воздвигнутой Кваренги для встречи гвардейских полков, то павильоны Аничкова дворца — первый архитектурный памятник победе в Отечественной войне 1812 года.

Завершение