Долгое путешествие начинается с одного шага

(Тибетская мудрость)

После полуночи темный эльф засобирался в дорогу. Многие желали ему успеха и светлого неба. Иные сторонились и считали эту затею глупостью. Третьи опасались, что необдуманные деяния могут привести к непредсказуемым последствиям.

Он коротко простился с юными учениками и новыми друзьями и, пока запад дремал в свете блеклых звезд, накинул на голову капюшон и нырнул в чернеющий пролесок. Эллион Первый Лук провожал его странным взглядом. Эттэль по-прежнему покоился в его заплечных ножнах, а Габриэл (будучи законным владельцем мастерски сработанного клинка) так и не заявил на него прав.

Это до глубины души потрясло королевского лучника, который, заплутав в лабиринтах невесомой души, теперь не знал: преклониться перед ним за стойкость и сдержанность или рассердиться за пренебрежение. Эбертрейлец прекрасно помнил о древнем законе Детей Сумерек. Сто восьмой постулат Кодекса Воина гласил: чужак, коснувшийся боевого клинка шерла — все равно, что его осквернил, и с того момента шерлу воспрещалось идти с этим оружием в бой. Не от того ли парень стал равнодушен к мечу?

— Ну, и демон с тобой, — махнул Эллион и вернулся к костру.

… Арианна тепло обняла брата и Лекса, попрощалась с подругой Аинуллинэ, набросила на плечи шерстяной плащ цвета последнего снега и с тяжелым сердцем последовала за своим вынужденным недругом-попутчиком. Над головой сомкнулись лохматые ветви берез и звезды, мерцавшие крупными сапфирами, пропали из виду. Тающий сумрак встретил темного господина и его хрупкую спутницу с распростертыми объятиями.

— Я иду с вами. Не забыли? — Нагнала она Габриэла.

— Забудешь это, — колюче молвил он.

Девушка вздохнула. Но не злость шерла причиняла ей боль. Виновником ее грусти был Остин. За все те дни, что они шли от пограничного Оргол Дол, он ни разу с ней не заговорил, а порой делал вид, что не видит и не слышит ее. Он не пришел проститься с ней даже в час, возможно, их последней встречи под мирным небом Триона, заявив, что не может оставить пост. Давний друг едва ли не разбивал ей сердце. А, впрочем, она сама была виновата в его холодности и отчужденности.

… Тропинка плелась через лес, и рассветное солнце то появлялось в просветах густых дубовых крон, то исчезало. Сквозь стволы на западе просматривался сивцовый луг, в туманах востока темнели отвесные силуэты полуразрушенных крепостей, юг блестел зеркалами призрачных прудов.

Утро, напоенное жаром безоблачного неба, обещало знойный и тихий день. Теплая лесная земля приято грела ступни. Воздух дрожал от звенящего, неугомонного стрекота лесных насекомых.

Габриэл шел на два шага впереди, вдыхая терпкие ароматы можжевельника, и бережно раскрывая ветви кленов в росе. Арианна плыла следом, изредка бросая на него острожные взгляды.

Последовать за ним ее вынудило недоверие. Лебедь, хорошо знакомая с хитростью и коварством Детей Сумерек, не поверила в добрые намерения изгнанника, внезапно воспылавшего страстным желанием защитить Детей Рассвета, потому и отважилась взять на себя роль сторонней наблюдательницы, а если потребуется и… безжалостной воительницы.

Звонко хрустнула ветка рябины, в небо взмыл зяблик. Арианна обернулась, уже зная, кто спугнул лесную птаху, мирно спавшую в прохладе листвы. Он крался за ними от Белой Скалы, прятался в шелесте влажных лютиков, сливался с режущими зарослями боярышника и оборачивался пятном неясного света на дне глубоких лощин. О его приближении сообщали перепуганные птичьи крики и шум ломающихся под копытами зверей веток.

— Лютый, не шали.

Из душистых трав донесся недовольный рык. Над голубыми васильками мелькнули встопорщенная лунно-серебристая шерсть и снова пропала.

Передохнув четверть часа на берегу озера, темный эльф и его спутница свернули с тропы и углубились в холодеющий сумрак, все сильнее забирая на юг. Розовый шар еще грел им спины, но чем глубже они продвигались в мохнатую глушь, тем сильнее оживали тени весенних сумерек. Габриэл не сбавил темпа, даже когда над головой задрожали зеленоватые звезды, а лес оплелся вуалью сна.

Перед полуночью погода испортилась. Теплый восточный ветер сменился обжигающе-ледяными порывами с севера, изо рта потекло облачное кружево пара, и страшно озябшим путникам пришлось сделать привал.

— Не хотите поделиться мыслями? — Спросила Арианна, протягивая онемевшие пальцы к жару огня. Белоснежный хэллай, свернувшись клубком, лежал подле нее подобно стражу, оберегавшему свою королеву.

— Они вам не понравятся. — Дернул плечом Габриэл, глядя в костер.

Пламя жалобно трещало, клонясь под ударами грозного вихря.

— Пойдем Лесом Предков Грим Фодур, от него свернем в Пустошь Молчания. Срежем угол через Кротовый Перевал, ненадолго заглянем в Эйр-Шир и выйдем к Тролльботну [ущелье троллей] с севера.

— Это гиблые места, — покачала головой Арианна.

— Да, — согласился темный эльф. — И малоприметные. Мы проскользнем по равнине Трион ни кем не замеченные. — Его глаза прищурились. — Но дело в другом, не так ли? Вы боитесь мне довериться. — Он усмехнулся и отхлебнул из фляжки.

Она хранила бесстрастный вид. Ветер гудел по верхушкам дубов, в сплетениях крон громко ухала сова.

— Не тревожьтесь, госпожа. Я буду вашими глазами во тьме и вашей броней в огне, — Габриэл взглянул на нее исподлобья.

Если она удивилась, то вида не подала.

— Верите, что разыщите Блуждающий Мост? — Скептически улыбнулась Арианна.

— Я не верю, — покачал головой сумеречный воин. — Я знаю.

— Очень самоуверенно. Признаю — это качество в крови темных идет первой строкой. — Она прикрыла глаза, когда в лицо ударил ледяной порыв. Огонь, с жадностью пожиравший сухие бревна, осыпал небесную темень новой порцией сверкающих брызг.