Глава IV

На мгновение, думаю, я застыл ошеломленный, молча переваривая услышанное и пытаясь осознать дерзость этой авантюры. Затем я щелкнул каблуками, отдал честь, взгляд мой сверкал от восторга. Ярнолл улыбнулся.

— План достаточно смел, — продолжал адмирал, — но это единственный шанс ошеломить наших врагов, повредить и, возможно, уничтожить их таинственное оружие, которое должно уничтожить нас. Двести пятьдесят крейсеров здесь, на Центральной площади, было полностью укомплектовано и приведено в боевую готовность, пока вы спали. Магазины их пушек набиты термоснарядами, их бомбовые отсеки полны сверхмощных бомб. Таким образом, вы можете вылетать прямо через Атлантику к Берлину. И если вы сможете достигнуть его с группой кораблей под покровом темноты, неожиданно, проскользнув через патрули и цепи воздушных фортов наших врагов, вы сможете нанести удар, который еще может спасти нас. Я знаю, и вы это знаете, капитан Брант, какие опасности лежат между вашими кораблями и их целью, и я не буду говорить про опасности, и не буду говорить о наших надеждах на ваш успех. Я просто приказываю… Вылет немедленно!

Пять минут спустя наши двести пятьдесят крейсеров, жужжа, как рой рассерженных пчел, поднялись в небо. Мой собственный крейсер, теперь флагманский, знакомые фигуры Маклина и Хиллиарда на мостике — все было до боли родным, но на мгновение я с невольной тоской подумал о том, смогу ли я когда-нибудь вернуться в Нью-Йорк. Могучий город проплывал под нами, толпы на улицах в молчании провожали нас взглядами, массы зданий сверкали между землей и небом, как странная рукотворная Галактика, — этот город был домом для меня и был достаточно дорог мне, чтобы я, едва сдерживая слезы, смотрел на то, как он тает вдали.

Мы поднялись вверх, зависли, затем рванулись на запад, плавно набирая скорость, до тех пор пока Нью-Йорк не исчез за горизонтом. А затем я отдал приказ, и наши корабли развернулись, понеслись на юг и затем на восток, уже невидимые из Нью-Йорка. Это был необходимый маневр, потому что в Нью-Йорке были миллионы жителей, среди которых притаились тысячи европейских шпионов, которые, без сомнения, уже отстукивали кодированные послания в Берлин. Пусть они считают, что мы зачем-то улетели на запад.

Теперь, когда мы неслись над Атлантикой, я отдал еще один приказ, и наши крейсеры, все двести пятьдесят, быстро выстроились в компактный клин с моим кораблем на вершине. Это было лучшим вариантом построения для рейда, и наш маленький флот, взмыв вверх, мчался вперед и вперед до тех пор, пока мы не пронеслись над линией наших воздушных фортов, висящих над Атлантическим океаном бдительно охраняющих границу. Мы ответили на их запрос и быстро пронеслись над ними.

В течение нескольких минут они исчезли у нас за кормой, и наши крейсеры рванулись вперед, обгоняя звук, до тех пор, пока на скорости более чем тысяча миль в час мы не легли на курс на высоте восемь километров над поверхностью океана.

Мы двигались на восток, солнце рухнуло за горизонт у нас за кормой, ночь обрушилась на нас лавиной тьмы. В небе вспыхнули звезды. Мы были одни, на высоте, редко используемой воздушными кораблями. Хотя современные герметичные корпуса и автономное жизнеобеспечение и позволяли летать здесь, в почти что вакууме стратосферы, разряженный воздух требовал слишком мощных моторов. Поверхность океана была скрыта от нас вуалью облаков, треугольный клин нашего строя и холодные яркие звезды — больше вокруг не было ничего. Но не огни далеких звезд занимали наши мысли, а непосредственная цель нашего рейда. Вглядываясь в ночь вместе с Маклином, я вновь и вновь прикидывал наши шансы на успех.

Налет через океан на укрепленную столицу Европы, могучий и грозный летающий город, казался форменным безумием. Берлин охраняла гигантская цепь воздушных фортов и патрули, курсирующие над Восточной Атлантикой. Тысячи боевых кораблей. Тысячи термопушек. Могли ли мы, несмотря на это, добраться до Берлина и сбросить наши термобомбы на вражеские арсеналы?

Эти сомнения одолевали меня, а наш клин грозных металлических птиц с заунывным воем рассекал ночную стратосферу, но я решительно отогнал прочь злые мысли, вспомнив, что наша атака парализует врагов, лишив их таинственного преимущества, и что это будет означать для нашей Американской Федерации. Я повернулся к Маклину, который молча указал на циферблат, показывавший пройденное расстояние. Через несколько минут, я знал, берег Европы вот-вот будет под нами, но в ходе нашего полета мы ещё не встретили никакого другого воздушного судна — коммерческие рейсы прекратились с началом войны, в то время как мы были еще слишком далеко на западе для встречи с дальними воздушными патрулями Европейской Федерации.

Но встреча эта была не за горами, и результат нашей смелой экспедиции зависел от того, сможем ли мы проскочить их незамеченными. Если мы будем замечены ими, минуты будет достаточно, чтобы сообщить о нас по радио, а затем от всех европейских воздушных городов — Стокгольма и Лондона, Берлина, Марселя и сотни других, бесчисленные патрульные крейсеры ринутся на нас в ответ на сигнал тревоги. И европейский боевой флот, защищающий Берлин, воздушный город, который мы решились атаковать, без промедления обратит нас в дождь из расплавленного металла огнем своих термопушек.

Но пока мы мчались на запад сквозь ночь, ни я, ни Маклин с Хиллиардом, сменяя друг друга на вахте, не видели ничего, кроме пелены облаков внизу, равнодушных звезд вверху и клина наших крейсеров за кормой. Но вот я посмотрел вперед и вниз, направо по курсу, и похолодел. И тут же включил коммуникатор и отдал приказ:

— Европейские патрули впереди и внизу! Всем крейсерам уменьшить скорость на четверть!

Мгновенно наш клин замедлил полет, каждый крейсер быстро снизил скорость, и теперь нас не выдавал ни рев моторов, ни грохот раздираемого воздуха. Продвигаясь таким образом, так медленно и бесшумно, как только возможно, мы продолжали наш полет. Я указал вниз указательным пальцем в ответ на вопросительный взгляд Маклина.

— Патрули! — прошептал я ему. — Там под нами — перемещаются на север!

Далеко под нами они плыли в ночи, маленькие огни, висящие чуть выше слоя облаков и двигавшиеся неуклонно на