разведка также отступает назад к собственному основному флоту. Этот могучий флот приближался с востока сейчас, его пять тысяч огромных крейсеров неспешно выстраивались в излюбленное европейцами боевое построение — кольцо. Разведчики заняли свои места в этом кольце. Тогда мы тоже встали обратно, на место во главе наших колонн, с флагманом главнокомандующего Восточной Воздушной армией перед нами. Медленно, с десятками миль воздуха между ними, две гигантские армады надвигались навстречу друг другу.

Стоя на мостике с Маклином, пытаясь заставить сердце стучать спокойно, я настороженно смотрел вперед, наблюдая, как наш флот и флот противника подкрадываются друг к другу. Мы еще не вышли на расстояние, пригодное для ведения огня, так как термопушки имеют малую дальность стрельбы. Несмотря на численное превосходство два к одному, мы неуклонно двигались навстречу гигантскому кругу противника. Затем внезапно корабли европейского флота, все еще держа круговое формирование, взмыли отвесно, чтобы накрыть нас!

Когда они сделали это, по радио был передан приказ, и две огромные колонны нашего флота тоже ринулись вверх, едва не врезавшись в кольцо противника. Воздух был заполнен блестящими кораблями, аэрокрейсеры европейцев молниями метнулись нам навстречу. Был отдан новый приказ, Маклин бросил наш крейсер вправо, и весь наш великий флот разделился: две колонны зашли — одна слева, другая справа от неприятеля, зажимая его в клещи. Прежде чем наши противники успели нырнуть вниз, мы обрушили на них ураган огня.

Небеса над Атлантикой наполнились зловещим пламенем взрывов. Десятки, сотни, кораблей противника, а также, к сожалению, и наших, вспыхивали под ураганным огнем, плавились от адского жара, рушились в воды огненными колесницами поверженных богов.

Нам удалось ошеломить врага, они потеряли сотни кораблей, в то время как их снаряды нашли не больше десятка американских крейсеров. Наша эскадрилья обрушила на противника такой плотный шквал огня, что не только передовые суда европейского флота обратились в сгустки пламени, но и шедшие им на подмогу аэрокрейсеры второго эшелона, не успевшие погасить скорость и влетевшие в это облако огня, превратились в дождь раскаленных обломков. Глядя на то, как вражеский флот превращается в пылающие капли расплавленного металла, я торжествующе прокричал:

— Мы побили их! Еще один удар, и…

Крик второго помощника прервал мои восторги, я обернулся назад на кольцо европейского флота. Наши две колонны сходились после смертельного удара, когда европейский флот разомкнул свое кольцевое построение. Один из их рядов охватил двойным кольцом наши колонны, а другой вклинился между ними! И затем, прежде чем мы смогли осознать суть и масштаб угрозы, прежде чем мы получили приказ, отданный Ярноллом по радио, враг обрушился на нас, прижимая колонны друг к другу и давя на них с обеих сторон.

Мой крейсер вошел в безумный вираж: это Маклин пытался уклониться от выстрела, направленного в упор с одного из европейских кораблей. Термоснаряд взорвался впритирку к нам, обдав наш крейсер невыносимым жаром. И пока корабль выписывал в небесах безумные пируэты, канониры с остервенением вели ураганный огонь из всех пушек. Наш флот был раздроблен и окружен, мы попали в безжалостную мясорубку, и теперь каждый американский аэрокрейсер попал под огонь сразу с двух сторон!

Смерть и разрушение воцарились в равнодушных небесах над свинцовыми водами. Враг был со всех сторон. Одна из наших колонн сумела перестроиться, сформировав плотный шар. Воздух вокруг нас стал багровым от вспышек слепящего света, термоснаряды непрерывно рвались вокруг, в грохоте и реве пушек растворились все другие звуки во Вселенной.

Недолго мы смогли выстоять против этих масс крейсеров, которые копошились вокруг, и выше и ниже нас. Наш флот, разбитый на две части, отчаянно огрызался изо всех пушек, но это была агония. Если мы не смогли бы вырваться из роковой ловушки, мы неизбежно должны были быть уничтожены. В этот момент из динамиков громкой связи прогремел приказ главкома.

— Формируем треугольник! На полной скорости уходим на север!

Мгновенно корабли позади и вокруг нас, маневрируя быстро под дождем снарядов, выстроились клином, с флагманом на острие, ринулись на подмогу окруженной части флота. На полной скорости наш клин рванулся навстречу врагу. Наш собственный крейсер шел вслед за флагманом. Казалось, мы таранили сплошную стену судов противника.

Наш крейсер потряс чудовищный удар. Это наш сверхпрочный корпус содрогнулся, когда мы протаранили на полной скорости европейский крейсер, огрызнувшийся залпом в попытке бежать от нас. Обломки врага падали в океан, как и обломки множества других воздушных кораблей — вражеских и наших. Наш клин промчался сквозь ряды противника косой смертью, затем развернулся и пошел на второй заход. Десятки, даже сотни наших крейсеров и кораблей противника рушились вниз, обломки металла и куски окровавленной плоти, дождь смерти с кроваво-багровых небес!

Теперь, когда флот воссоединился и у нас вновь стало почти две тысячи судов, мы выстроились в один длинный прямоугольник с нашим флагманом во главе и двинулись в сторону рассеянной стаи европейских аэрокрейсеров, которых было почти четыре тысячи до сих пор, но и они образовали аналогичный строй. И вновь загремели термопушки, вновь два флота маневрировали, поливая друг друга огнем. Вновь в небесах закипела яростная битва. Наш крейсер, казалось, был заколдован, поскольку, проносясь через град сияющей смерти рядом с машиной главкома, мы всегда умудрялись уцелеть. И вновь Маклин, с холодным пламенем в глазах, швырял наш корабль в пекло боя — в пекло, неуклонно снижавшееся к холодным водам Атлантического океана далеко внизу!

Битва бушевала всего в нескольких ярдах от поверхности вод! Но по-прежнему, неуклонно поливая друг друга огнем, флоты снижались, пока воздушное сражение не стало подводным! Современный военный воздушный корабль — это также и боевая субмарина. Корпус герметичен, воздух подается из резервуара, где он хранится в сжиженной форме, а импеллеры под водой работают не хуже, чем в воздухе, разве что скорость существенно меньше, но все равно больше, чем у подводных лодок XX века, — так что не было ничего удивительного в том, что битва, начавшаяся на высоте пяти миль, перенеслась в воды Атлантики.

— Так держать! — скомандовал я, и Маклин отвесно бросил наш корабль к поверхности океана. — Следуем за главнокомандующим!

Руки Маклина прочно сжали штурвал, и волны понеслись нам навстречу, хотя даже теперь наши пушки продолжали поливать противника смертоносным дождем термоснарядов.