Беррийским, утверждали, что имеют право назначать главных должностных лиц короля в качестве его опекунов, в то время как герцог Анжуйский претендовал на такое же право в качестве регента. Этот вопрос быстро встал на повестку дня, поскольку необходимо было выбрать нового коннетабля на место Бертрана Дю Геклена, что было неотложным делом в условиях, когда английская армия двигалась по Франции. До своей болезни Карл V остановил свой выбор на соотечественнике Бертрана, бретонце и его давнем собрате по оружию, Оливье де Клиссоне. Но его назначение было подтверждено только после ссоры между дядями короля. И, наконец, был деликатный статус герцога Беррийского, которого покойный король считал политически некомпетентным и демонстративно не допускал к участию в управлении государством. Герцог всеми силами стремился получить место в королевском Совете, соответствующее его рангу. Что касается Бюро де Ла Ривьера, то от него отмахнулись. Годы нашептывания на ухо покойному королю создал ему слишком много врагов. Королевские герцоги считали Ла Ривьера безродным выскочкой, а герцог Беррийский искренне его ненавидел[560].

В основе этих, казалось бы, пустяковых споров лежали не только личная неприязнь и уязвленная гордость. За ними стояли возможности, которые смерть самодержавного Карла V открыла для трех его братьев. У каждого из них были личные амбиции, которые в большей или меньшей степени зависели от возможности наложить руку на ресурсы французской короны. Герцог Беррийский хотел стать лейтенантом в Лангедоке — назначение, которое, в дополнение к его владениям в Берри и Пуату и уже имеющимся лейтенантским полномочиям в Оверни, отдавало в его руки ресурсы примерно трети Франции. Герцог Бургундский постоянно заглядывался на Фландрию, которой суждено было стать наследством его жены и главной опорой его собственного состояния. Однако самым амбициозным и разрушительным из личных предприятий королевских герцогов было, что характерно, предприятие герцога Анжуйского. В течение нескольких месяцев он вел тайные переговоры о приобретении наследства Сицилийского королевства, что стало последней из его многочисленных попыток обрести собственное королевство. Сицилийским королевством называлась большая территория на юге Италии, которой управляли потомки брата Людовика IX Карла I Анжуйского, хотя сама Сицилия уже сто лет не входила в состав их владений, а королевство управлялось из Неаполя. Королева Иоанна I Анжуйская, которая в свои пятьдесят три года оставалась бездетной, несмотря на четыре замужества, была серьезно ослаблена раздорами в Италии, последовавшими за папским расколом. Ее неуклонная поддержка авиньонского Папы истощила ее казну и стоила ей значительной поддержки среди подданных. Это также вызвало неистовую враждебность Урбана VI, который решил уничтожить ее.

Осенью 1379 года Урбан VI нашел грозного союзника в лице королевского дома Венгрии. В долгосрочной перспективе вовлечение венгерской династии в дела южной Италии должно было стать роковым шагом для папства. Но в то время его преимущества казались более очевидными, чем недостатки. Венгрия была самым могущественным и экспансивным государством Восточной Европы. Король, Людовик I (Лайош) Великий, сам происходил из ветви Анжуйско-Неаполитанской династии и уже некоторое время вынашивал планы относительно Италии. Недавно его войска вторглись на север Италии, где отвоевали у Венецианской республики область Фриули. Людовик I Венгерский не был другом Иоанны I Анжуйской. Его брат Андреа был ее первым мужем и фактическим правителем королевства, пока не был убит при попустительстве Иоанны I в 1345 году. Венгерский король решил свергнуть ее с престола, а инструментом Людовика I стал его кузен Карл, герцог Дураццо, молодой человек двадцати пяти лет, который воспитывался при дворе Иоанны I и был женат на ее племяннице, но сделал карьеру на службе у Людовика I. В то время Карл находился в северо-восточной Италии, где служил капитаном и вице-королем короля Венгрии. Он был искусным дипломатом, хитрым и безжалостным политиком и эффективным полководцем, а также естественным центром притяжения для многочисленных внутренних врагов Иоанны  I. Урбан VI предложил передать ему корону Неаполя, если Людовик  I Венгерский предоставит ему войска для его завоевания. К началу 1380 года сделка, похоже, была заключена.

В Авиньоне Климент VII в ответ обратился к герцогу Анжуйскому. Клименту VII было выгодно заманить французский королевский дом в Италию. Французское вмешательство на полуострове открывало единственную перспективу вытеснить его противника с его родной территории. Переговоры начались в январе 1380 года и к июню привели к соглашению, в котором Иоанна  I усыновила Людовика Анжуйского и объявила его наследником всех своих владений в южной Италии и Провансе. Взамен Людовик Анжуйский обязался за свой счет вооружить небольшую эскадру военных галер для защиты Неаполя и, в случае вторжения в ее владения, помочь Иоанне  I войсками и деньгами. Даже с учетом щедрых субсидий, обещанных Климентом VII, эти обязательства были далеко за пределами возможностей личных средств Людовика. Они стали началом долгого и дорогостоящего вмешательства французского государства в дела Италии, которое в той или иной форме продлится до середины XVI века[561].

Сразу после похорон Карла V братья покойного короля встретились во дворце на острове Сите в присутствии большого количества придворных, прелатов, чиновников и юристов. Их представители обменялись требованиями.  По городу стали распространяться сплетни. Но решение удовлетворяющее все стороны так и не было достигнуто. Около 28 сентября было решено передать споры на рассмотрение третейского суда. Арбитры выработали решение, которое было хоть и компромиссным, но, вероятно, наилучшим из всех возможных. Было решено объявить молодого короля совершеннолетним и сразу же короновать его в Реймсе. Конечно же, не предполагалось, что он сразу начнет самостоятельно править. Объявление о совершеннолетии было просто юридическим инструментом для завершения всех договоренностей Карла V о регентстве и прекращения власти Бюро де Ла Ривьера над королевским двором и казной. Вместо этого четыре королевских герцога согласились разделить власть между собой. Герцог Анжуйский продолжал называть себя регентом, а герцоги Бургундский и Бурбонский продолжали действовать в качестве опекунов короля. Герцог Анжуйский должен был осуществлять повседневное управление государством и контролировать все финансовые ресурсы короны, которые не требовались для содержания королевского двора. Но все важные решения должны были приниматься четырьмя королевскими герцогами совместно при содействии Совета, состоящего из двенадцати человек, выбранных ими самими. Вероятно, частью этой сделки было предоставление герцогу Беррийскому лейтенанства в Лангедока, так как вскоре после этого было объявлено о его назначении на эту должность. Эти неловкие компромиссы мало способствовали смягчению недоброжелательности между сильными личностями. Через несколько дней после заключения соглашения герцог Анжуйский конфисковал личные сокровища покойного короля, состоявшие из драгоценностей в Сен-Поль и 200.000 франков наличными, которые хранились в Венсенском замке. Узнав, что в замке Мелён спрятано еще какие-то ценности, он заставил чиновника, ответственного за их сохранность, раскрыть их местонахождение и забрал и их. Фруассар говорит, что деньги нужны были ему для обороны Неаполя, что вполне может быть правдой. Известно лишь, что в течение следующих шести недель, пока