рассмотрения финансовых потребностей правительства вдали от давления парижан. Идея заключалась в том, чтобы настроить провинции против столицы. К сожалению, правительство недооценило накал общественной враждебности, которая отнюдь не ограничивалась парижской беднотой. Во многих городах северной Франции считали, что оценки по налогообложению были искажены в пользу богатой меркантильной элиты, и социальное недовольство было столь же сильным, как и везде. "Клянусь Божьей кровью, меховые шапки никогда не выплатят причитающиеся им налоги", — кричал один человек на улицах Санса. Правительству не помогли преувеличенные сообщения о размерах сокровищ умершего короля и широко распространенная информация о кражах герцога Анжуйского. Угроза со стороны Англии не всегда казалась хорошим ответом людям, которые никогда не понимали тактики избегания битвы с врагом. В Нормандии ассамблея собралась во дворце архиепископов в Руане 10 декабря 1380 года. На делегатов давили уполномоченные короля, требуя срочно собрать армию из 8.000 человек против англичан. Клерикальный контингент был набит королевскими чиновниками, а дворянский — людьми, отметившимися в войнах на Котантене и бретонской границе. Они убеждали своих коллег принять налог с продаж, если не по традиционной ставке, то хотя бы по сниженной. Но города и значительная часть дворянства не соглашались. "Ничего, ничего!" — кричали они. Если Нормандию, с ее тесной связью с короной, не удалось убедить, то в других местах шансы на лучший ответ были невелики. Ни одна из местных ассамблей, чьи заседания запротоколированы, не была готова предоставить субсидию. Все они отложили решение на следующее заседание Генеральных Штатов[573].

Делегаты вновь собрались в Париже незадолго до Рождества 1380 года. Их дебаты, которые продолжались около двух недель, не записаны. Но о результатах можно судить по ряду ордонансов, изданных в первые три месяца 1381 года. Это было твердое подтверждение принципа контроля над налогообложением со стороны представительских собраний. Правительство должно было подчиниться отмене не только фуажа, на который распространялся предсмертный указ Карла V, но и налога на продажи, габеля и всех других налогов, взимаемых короной, начиная с начала века. Взамен королю был предоставлен военный налог на ограниченный период в один год, начиная с 1 марта 1381 года, для покрытия расходов на содержание постоянной армии в 4.000 латников и 2.000 арбалетчиков. Точная основа для начисления налога была оставлена на усмотрение Штатов каждой провинции и могла отличаться в зависимости от провинции. Кроме того, начисление и сбор нового налога должны были находиться в руках местных чиновников, подотчетных своим провинциальным собраниям, а не королю. Этим людям было поручено следить за тем, чтобы каждый собранный франк был потрачен на ведение войны и расходы на содержание королевского двора. Ничего не должно было уходить в карманы родственников и министров короля. Ордонансы, если бы они продержались, ознаменовали бы собой демонтаж системы национального налогообложения, разработанной министрами Иоанна II и Карла V в 1360-х годах, которая стала основой военных успехов Франции. Произошел бы возврат к старой системе, применявшейся до 1360 года, когда в практических целях, субсидии Генеральных Штатов действовали только как принципиальные решения, за которыми следовал изнурительный и длительный раунд переговоров с общинами. Мало кто за пределами Счетной палаты мог вспомнить, насколько этот процесс парализовал сменявших друг друга французских королей во время каждого кризиса. В данном случае, даже при осаде Нанта большой английской армией, потребовалось более двух месяцев для согласования различных региональных налогов в нескольких провинциальных городах с различными группами заинтересованных сторон, каждая из которых имела свои претензии, которые необходимо было удовлетворить, прежде чем в казну поступили какие-либо средства. Некоторые местные ассамблеи настаивали на том, чтобы доходы от местных сборов были зарезервированы не просто для военных расходов, а для конкретных видов военных расходов, касающихся именно местного населения. Так, налоги Шампани предназначались для обороны северной границы, со стороны Кале и Фландрии, а налоги Нормандии — от английского гарнизона в Шербуре. Эти уступки, несомненно, пришлось сделать, чтобы добиться выделения субсидии. Но даже в этом случае поступления должны были значительно уступать минимуму, необходимому для защиты границ Франции. Генеральные Штаты в декабре 1380 года ознаменовали смену власти, настояв на официальном подтверждении королем хартий и вольностей каждой провинции Лангедойля. Это был символический, но, тем не менее, важный акт. Большинство этих документов датировались восстаниями 1314–15 годов, последовавшими за смертью Филиппа IV Красивого. Их до сих пор вспоминают как высшую точку отсчета для региональной автономии во Франции[574].

* * *

К концу 1380 года финансовые и военные ресурсы Англии были напряжены сильнее, чем когда-либо за последние сорок лет. В дополнение к 5.000 английских солдат, служивших под командованием графа Бекингема во Франции, около 2.000 человек были распределены между гарнизонами Кале, Шербура и Бреста, и еще 1.000 человек была в Гаскони, что в общей сложности составляло около 8.000 человек, служивших во Франции. Королевскому Совету также приходилось удовлетворять растущие потребности в войсках внутри страны. Ухудшение ситуации в Ирландии привело к необходимости отправить туда Эдмунда Мортимера, графа Марча, с 1.000 человек, что стало самым крупным английским гарнизоном, который служил на острове в течение многих лет. Гораздо более серьезная угроза, поскольку она была ближе к дому, возникла на шотландской границе. В отместку за потерю двух своих торговых судов в море шотландцы захватили Ральфа, лорда Грейстока, и всю его свиту из 120 человек в долине реки Глен к югу от границы, когда он направлялся для выполнения своих обязанностей капитана замка Роксбург. Вместе с лордом было захвачено большое количество гобеленов и столовой посуды, которыми Грейсток намеревался украсить свои строгие покои. За этим инцидентом последовал масштабный шотландский рейд в Камберленд под предводительством графа Дугласа, в результате которого был почти полностью разрушен Пенрит, и ответный рейд английских хранителей границы в западные низины. Столкнувшись с перспективой срыва перемирия на шотландской границе, Совет Ричарда II решил передать управление делами из рук пограничных лордов. В сентябре Совет назначил Джона Гонта королевским лейтенантом на границе и спешно отправили его на север с таким количеством войск, какое только можно было быстро собрать. К концу октября на шотландской границе служило около 3.000 человек в дополнение к набранным на месте отрядам Перси и Клиффордов. Таким образом, общая численность войск, финансируемых английским правительством, составила около 12.000 человек, распределенных между четырьмя фронтами, — исключительно высокая доля для небольшого населения острова, обладавшая навыками и способностями сражаться в качестве латников или лучников. Это был самый трудный момент, когда нужно было удовлетворять дальнейшие требования лейтенантов и союзников. Тем не менее, правительство теперь было готово отправить еще 2.000 человек для подкрепления Бекингема в Бретани и еще не менее 2.000 человек в Португалию весной следующего года[575].

Возможно, воодушевленное ранними сообщениями о проблемах Франции, английское правительство взяло на