прибыла к стенам Труа, кафедрального города на южном краю равнины Шампани. Герцог Бургундский стянул в город все свои войска. С ним были Ангерран де Куси, герцоги Барский и Лотарингский, маршал и адмирал Франции и множество знаменитых рыцарей. К ним присоединились герцоги Беррийский и Бурбонский с подкреплением из центральных провинций. Общая численность французской армии к этому времени достигла примерно 4.000 человек, и еще большее число, по сообщениям, находилось в пути. Французские командиры находились под сильным давлением со стороны своих людей, требующих борьбы с захватчиками. Они отправили гонца к королю, чтобы получить его разрешение все-таки дать решающее сражение. В английском лагере ожидания битвы были высоки. В ту ночь между капитанами был согласован порядок сражения. Честолюбивые оруженосцы были посвящены в рыцари, простые рыцари — в баннереты. Утром следующего дня, 25 августа, взошло солнце, и английская армия выстроившись в три широкие линии латников с лучниками позади них, стала медленно продвигаться пешком по плоской, пустой равнине к позициям французов. Перед главными воротами Труа было построено деревянное укрепление, за которым французские линии выстраивались по мере того, как войска выходили из города. Герцог Бургундский наблюдал за построением с вершины укрепленных ворот в полном вооружении, держа топор в одной руке и знамя в другой. Но прежде чем что-то произошло, он передумал и решил, что его армия недостаточно сильна. Когда французы отступили обратно в город, некоторые отряды английской армии нарушили строй и атаковали деревянное укрепление, за которым маневрировали французские войска, но были отброшены назад залпами арбалетных болтов. Остальная часть английской армии ждала стоя в рядах. Примерно через два часа, когда стало окончательно ясно, что французы не будут сражаться, англичане развернулись и двинулись на запад к Сансу и Гатине[556].

Герцог Бургундский сразу же последовал за Бекингемом с основной частью своей армии параллельным курсом на север. На западе вторая французская армия собиралась вокруг Шартра. Герцог вошел в соборный город 6 сентября 1380 года и остановился на несколько дней, чтобы сконцентрировать свои силы. 8 сентября англичане достигли Вандома. Французские командиры, которые до сих пор ограничивались тем, что сковывали армию Бекингема во время ее движения, теперь решили преградить ей путь в Бретань. План состоял в том, чтобы удерживать оборону по,  в то время широкой и быстротекущей, реке Сарта, имевшей небольшое количество бродов и мостов. В последующие дни основная часть французской армии переправилась через Сарта у Ле-Мана, чтобы занять позиции на западном берегу. Эти маневры еще продолжались, когда 14 сентября пришло известие, что король Карл V перенес, судя по всему, тяжелый сердечный приступ в предыдущую ночь. А через два дня он умер в возрасте сорока четырех лет. Заключительному акту кампании Бекингема суждено было разыграться на фоне нарастающего политического кризиса в Париже[557].

* * *

"Когда умирают великие люди, все меняется", — писала Кристина Пизанская. Как и многие ее современники, она однажды оглянется на смерть Карла V как на "ворота всех наших последующих несчастий". Король умер в королевском поместье Ботэ с видом на Марну к востоку от Парижа. Тело было привезено в Париж для погребения и в течение недели находилось в церкви аббатства Сент-Антуан у восточных ворот столицы, пока туда собирались королевские герцоги Анжуйский, Беррийский, Бургундский и Бурбонский. Новому королю, Карлу VI, было чуть меньше двенадцати лет, когда умер его отец, он был немного моложе своего далекого английского кузена Ричарда II. Вся короткая жизнь Дофина прошла среди публичных ритуалов французского двора, его видели тысячи, но не замечал никто. Физическая сила, бурный темперамент и ранний интерес к охоте, доспехам и оружию — вот единственные личные качества молодого Карла VI, которые были известны. Все остальное заслонено условностями жизни и властным присутствием отца, дядей, воспитателей и офицеров. Пока он был не более чем символом власти[558].

Умерший король много думал о правлении Францией во время своего несовершеннолетия. Однако, когда пришло время, он завещал своему сыну трудное наследство. В августе 1374 года, вскоре после того, как его здоровье стало подводить, Карл V издал указ, устанавливающий возраст совершеннолетия для королей Франции на уровне тринадцати лет, по сравнению с традиционным возрастом в четырнадцать лет для королей и двадцать лет для дворян. Король назвал тринадцать лет возрастом благоразумия и вспомнил пример Людовика IX, который, как говорили, взял управление королевством в свои руки в этом возрасте. Но на самом деле он боялся регентства и связанной с ним неопределенности и нестабильности. Осенью 1374 года последовала серия указов, основной целью которых было достижение тщательно продуманного баланса власти в его семье. Людовик Анжуйский, старший из его братьев, должен был стать регентом, а герцоги Бургундский и Бурбонский должны были совместно действовать в качестве опекунов и воспитателей молодого короля. В принципе, регент должен был обладать всеми полномочиями короля. Однако доходы от королевских владений в Париже, Нормандии и Иль-де-Франс должны были быть переданы двум опекунам короля для оплаты расходов на его двор, а остальные государственные доходы королевства предназначались для покрытия расходов на управление и оборону. Фаворит покойного короля, Бюро де Ла Ривьер, получил ключевую роль в новом правительстве и стал главным исполнителем завещания покойного короля. Он должен был служить первым камергером нового короля до его совершеннолетия. Ни одно важное решение, касающееся молодого Карла VI или его брата Людовика, не должно было приниматься без его одобрения. Ему также было поручено хранение личной казны короля. Эти сложные договоренности требовали такого сотрудничества между братьями и министрами покойного короля, на которое они уже не были способны. Они также совершенно не подходили для воюющей страны[559].

Похороны умершего короля проходили в течение трех дней с 24 по 26 сентября 1380 года. Четыре королевских герцога проследовали за гробом по улицам Парижа от Нотр-Дам до Сен-Дени и стояли у могилы в церкви аббатства, рядом с той, что недавно была сделана для Бертрана Дю Геклена. В мире, где символы иногда имеют большее значение, чем факты, погребение короля традиционно означало истинный конец его царствования. Как только церемония завершилась, все начали ссориться из-за власти с яростью, усиленной подавленной ревностью и антагонизмом предыдущего царствования. Герцог Анжуйский, все еще страдавший от своего позора в начале года, слишком сильно наслаждался возможностью получить власть, чтобы смириться с ограничениями, наложенными на него умершим братом. Герцог Бургундский требовал первенства на публичных церемониях как первый пэр Франции, а герцог Анжуйский — как старший член королевской семьи. Их свиты едва не сошлись в схватке во время ставшего знаменитым случая, когда оба герцога пытались сесть на одно и то же место рядом с королем. Герцоги Бургундский и Бурбонский, поддерживаемые герцогом