Шрифт:
Закладка:
«Когда твой папа погиб, — поучала вернувшаяся в очередной раз под утро Брегиль несогласную с её поведением дочь, — ты была маленькая, и не поняла произошедшего, а потом и забыла папку своего быстро. А я взрослая. Я всё понимаю».
Тут спорить было трудно. Бельдис действительно не помнила, в какой момент не стало папы, просто однажды забыла спросить, когда он приедет, и всё. А потом пошли подарки, ласковые слова от каких-то чужих добрых людей, и отсутствие отца стало восприниматься чем-то обычным. Его самого девушка воспроизвести в мыслях и вовсе не могла, знала только, что погиб. Погиб. Как и отцы многих знакомых.
Бельдис бы не стала что-либо говорить матери и в этот раз, поскольку понимала: уж кто-кто, а «Первая Дочь Брегора, сына Боромира» за себя постоять сможет, и те люди, которые зачем-то пришли вместе с ней и что-то требуют, получат далеко не то, чего хотят. Не стала бы, если бы не важное событие вечером. Сегодня…
Девушка прислушалась. Судя по всему, брат тоже проснулся и вмешался в спор.
— Ну не убила же! — голос Брандира звучал громко, слова произносились чётко, в отличие от остальных участников ругани, поэтому Бельдис попыталась понять, что случилось, по сказанному братом. — У мамы вон, лицо в синяках! Она пострадала! А вы ещё хотите чего-то! Что? Бросила избитого помирать на морозе? Да туда ему и дорога! Это ты, да? Иди сюда! Добью!
Дочка Брегиль знала: брат действительно может претворить в жизнь угрозу. Но сейчас это казалось не таким важным, как иное обстоятельство: вечером должна прийти в гости госпожа Гильдис. Если у мамы лицо в синяках, это катастрофа! Может, отменить встречу?
— Да я тебе!..
Выкрик брата и последовавшие звуки не оставили сомнений в том, что драка продолжилась. Если сейчас ещё и Брандир окажется избитым на видных местах, придётся пудриться краской для стен, чтобы не сидеть весь вечер пунцовой от стыда. Роднёй ведь надо гордиться, несмотря ни на что! Тем более, беорингам в Дор-Ломине и так не всегда жилось легко. Если бы внуки фиримарского вождя родились похожими на отца, это, возможно, упростило бы отношения с местными, но оба ребёнка героя Арахона родились черноволосыми и кареглазыми.
«А, знаешь, почему здесь так относятся к беорингам? — Брандир, будучи ещё безусым молодым аданом, заимел откуда-то привычку бросаться громкими словами, словно не с роднёй говорил, а на площади народ призывал бороться против Моргота. — Потому что беоринги, как рабы, приползают под ударами кнутов в осадный лагерь, при первой возможности сбегают, стараются не работать там и улизнуть от вылазок! Ведут себя, как трусы!»
Да, брат в юности говорил много и красиво, однако, повзрослев, на север не поехал.
Бельдис это казалось забавным, но сейчас было совсем не до смеха. Драка становилась всё громче, помощь не поспевала. В отличие от мамы, девушка не выросла мощной и широкоплечей. Её фигура и сила мышц оказалась обычной для её племени, и сейчас это особенно мешало жить. Вот бы прийти и раскидать обидчиков мамы! И обидчиков братика. Старшего. А потом предстать перед стражами героиней-спасительницей и доказать всем, что беоринги…
— Получай!
— Убью!
— Разойтись! Именем вождя Хадора!
Осторожно выглянув в окно, аданет с трудом рассмотрела в темноте потасовку, но увидела главное: подмога уже пришла, и это действительно стража, а не кто-то из соседей. О, Эру! Как же стыдно! Конечно, защитники будут на стороне семьи вождя соседнего народа, но… Кто помешает им потом смеяться над беорингами ещё и по этому поводу?
Может быть, разве только какой-то великий герой из рода… Из рода слуги короля Финдарато Инголдо! Да, шансов нет.
— Да она первая ударила! — донеслось с улицы отчаянное, но дальнейшие звуки не оставили сомнений: обидчики мамы наказаны, родные в порядке.
Бельдис отошла от окна и снова закуталась в одеяло. Что за напасть эта зима? Точно морготово искажение создало проклятый морозный сезон! С растопленной печкой жарко и душно, а ослабишь огонь — холодно. Только согреешься — вспотеешь, а там и простыть недолго. И беречься надо! Детей вынашивать ведь предстоит! А то будет, как с женой брата… Умершей родами.
Это была трагедия для семьи, но Бельдис не чувствовала печали — невестка ей с самой первой встречи не нравилась, и казалось слишком явным, что любви между ней и Брандиром даже не теплилось, не то, что не пылало. Брат и с близкими-то не откровенничал, с сестрой и вовсе отношения строились на двух фразах: «Не говори маме» и «Скажи маме, что…» Но семья — это семья, а невестка… Нет, она бы не прижилась в этом доме, даже если бы не умерла так рано.
Мысленно вернувшись к предстоящему вечером разговору с Гильдис, девушка зажмурилась. Бельдис с самого начала опасалась беседы с женой вождя о своём будущем, поскольку не хотела споров, которые запросто могут возникнуть. Если госпожа решит поспособствовать дружбе марахлингов и беорингов, то, скорее всего, предложит внучке Брегора кого-то из своих сыновей. Но кого? Гундора, который самостоятельно не может даже ходить? То есть, конечно, может, но с трудом! Он ведь, скорее всего, не способен быть мужем на супружеском ложе! Бельдис не хотела обрекать себя на такую судьбу, с детства мечтая о собственных сыночках и дочках. Вдруг кто-то из них прославится, о нём напишут в летописях?
Может быть, госпожа Гильдис предложит стать женой дважды вдовца Галдора. Это, наверное, почётно, но то немногое, что слышала о старшем сыне вождя Бельдис, говорило о потенциальном муже скорее плохо, нежели хорошо. Особенно смущал тот факт, что вождь не спешил передавать сыну Драконий Шлем, хотя сам его уже, по слухам, почти не надевал.
Бельдис понимала: отказаться ей, скорее всего, не удастся, поэтому заранее представляла, как будет воплощать отточенные годами навыки «как быть женой» с не самыми приятными кандидатами. На крайний случай аданет уже придумала способ сделать жизнь лучше: достаточно пойти к какой-нибудь колдунье, пусть даст приворотное зелье. И выпить его самой.
Несмотря на ранний час, спать
