Неслышно подойдя к кабинету Каблукова, оперативник остановился и прислушался. Сквозь тонкую дверь доносились мужские голоса. Бас, принадлежавший хозяину кабинета, громогласно реготал:

— Как дома оказался, не помню! Глаза утром продираю…

Маштаков толкнул дверь вперёд и шагнул через порожек.

— Разрешите?

Рискованно раскачивавшийся на задних ножках стула Каблуков осёкся на полуслове, как на шарнире повернул крупную голову. Взгляд у него был жадно блудливый. Пройдя в кабинет и притворив за собой дверь, Миха увидел второго мужчину. Больших усилий стоило Маштакову, чтобы после этого сохранить спокойное выражение лица и равнодушно поздороваться с присутствовавшими.

— Приветствую.

Слева от входа в углу сидел оперуполномоченный по особо важным делам территориального отдела УФСБ Яковлев. Как и положено комитетчику, он был в костюме, в однотонной рубашке, при галстуке, с безукоризненным пробором и нагловатой всезнающей ухмылочкой.

— О! — весело сказал он, вставая с кресла. — А вот и Михал Николаич собственной персоной. Михал Николаич, вы, пожалуйста, не сердитесь на Геннадия Викторовича, он по моей просьбе вам позвонил. У меня разговор к вам имеется, а афишировать встречу нежелательно.

«Я даже знаю, о чем пойдет речь», — подумал Миха, пытаясь унять ртутный сдвоенный всплеск крови в висках.

Он заставил себя посмотреть на Каблукова. Тот, алчущий интересного баклан, не отвёл красных после вчерашнего сабантуя глаз, пялился нагло.

— Оказывается, следователи прокуратуры, это самое, теперь в ФСБ подрабатывают по совместительству. Не знал, — усмехнулся Маштаков.

Реплика далась ему трудно, напряженные губы дрогнули.

— Зачем вы так, Михал Николаич? — примиряюще укорил Яковлев. — Поверьте, такой вариант прежде всего в ваших интересах. Давайте проедем к нам в отдел, там и поговорим спокойно.

За спиной у Михи скрипнула дверь, раздался шорох. Оглянувшись, опер увидел возникшего на пороге второго фээсбэшника. Этого, совсем зелёного, рыхлого, флегматично жевавшего ментоловую резинку, Маштаков не знал по фамилии, только в лицо.

«Задержание?! Или…?» — Миха дорого бы отдал за правдивый ответ.

Он чувствовал, как под майкой по спине устремились к пояснице липкие струйки холодного пота. Маштаков не подготовил себя к такой ситуации, она застала его врасплох. В другом состоянии он непременно настоял бы, чтобы о происходящем поставили в известность его руководство. Спрашивать у комитетчиков причину приглашения в их логово заведомо не имело смысла, не скажут. А не спрашивать значило, что он знает за собой грех и оттого безропотно соглашается пройти с офицерами ФСБ, опасаясь огласки в присутствии посторонних. Невиновный человек, по идее, должен возмущаться, заявлять о своих конституционных правах…

— А в чём, собственно, дело? — хрипло спросил Миха, рыская взглядом по грязному линолеуму на полу кабинета.

Получилось — пошлее не придумаешь.

Синеглазый Яковлев улыбнулся неуместности вопроса:

— Не здесь, Михал Николаич. Проедем в отдел, там я всё подробно объясню.

«Оружие! — мелькнуло в голове Маштакова. — Если сейчас попытаются разоружить, значит, всё серьёзно. Значит, задерживают».

— А надолго? — сделал он ещё одну попытку рассеять туман. — У меня на одиннадцать люди вызваны.

Яковлев одарил его очередной голливудской улыбкой. Умный, хваткий и циничный, он имел за плечами почти шесть лет работы в конторе, заслуженно слыл перспективным сотрудником, способным агентуристом. Сейчас он видел, что комбинация удалась, растерянный клиент лепечет невнятно и невпопад. Следовало взнуздать его, чтобы стал шёлковым.

Поэтому фээсбэшник произнес холодно и многозначительно:

— Всё зависит от вашего поведения.

Миха ещё раз для чего-то пожал плечами, ссутулился и повернулся к двери. Перегораживавший путь отхода молодой громоздкий комитетчик боком сдвинулся в сторону запасного выхода.

— Пойдемте здесь, Михал Николаич, — в том же направлении указал Яковлев. — У нас во дворе машина. Чего нам пешком сопли морозить?

8

13 января 2000 года. Четверг.

06.00 час. — 10.00 час.

Сергей Альбертович Катаев подозревал, что в его окружении имеются мудаки, но не знал, что в таком количестве. В среду он ездил в Москву решать вопрос о вхождении в состав соучредителей успешно развивающейся на восток от столицы сети АЗС «Чёрное золото». Переговоры прошли удачно, помогло покровительство законника Севы Гашёного, под которым ходил Каток. Славянский вор, известный без преувеличения половине России, вписался за провинциала не за красивые глаза, но за оговорённый процент в затевающемся деле. Игра того стоила, потому Сергей Альбертович вернулся на малую родину в добром расположении духа.

Приехали за полночь, уснуть ему удалось лишь около двух, а в шесть утра на журнальном столике над самым ухом оглушительной полифонией залился мобильник. Во время поездки Катаев поставил громкость сигнала на максимум, по возвращении убавить звук забыл, потому взорвавший тишину любимый вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь» не вздрогнуть заставил, а буквально подпрыгнуть на диване.

— А?! Что? Где?! — не соображая после куцего, показавшегося минутным сна, Сергей Альбертович в темноте суетно шарил рукой по столешнице, ища уползающий, орущий и вибрирующий телефон.

Наконец, удалось попасть пальцем в кнопку со светящейся зелёной трубочкой.

— Да, — усаживаясь, сипло выдавил Катаев.

Звонил Рожнов. Извинившись за ранний звонок, оговорившись, что ночью беспокоить не решился, сообщил, что вчера в городе завалили Серёгу Рубайло. По подозрению в его убийстве менты задержали Рипке.

На Сергея Альбертовича словно кадушку ледяной воды опрокинули. Он сбросил ноги с кровати, напрягся, аденоидно засопел.

Фамилию Рубайло он слышал, знал, что он мелкий, хотя и достаточно дерзкий гангстер из группировки спортсменов, растрёпанной милицией в начале девяностых. Общих дел с ним Катаев никогда не имел. Смерть отморозка не тронула его ничуть. Другое дело — персональный мозговик Раймонд, разработчик подавляющего большинства финансовых схем корпорации.

«Какая-то ересь. Раймонд мухи убить не в состоянии», — плеснулось в колоколом загудевшей голове.

Сто вопросов к своему вице-президенту по безопасности вертелось на языке у Катаева, ни одного из них он не задал. Доверие к телефонам им было утрачено давно и безвозвратно. Глянув на светящийся зелёный циферблат электронного будильника, Сергей Альбертович двумя пальцами помассировал переносицу и велел Рожнову через час прислать за ним машину, а самому в семь пятнадцать быть в офисе.

— Кто ещё нужен, босс? — предупредительно поинтересовался Рог.

— Нового коллегу своего подтяни, — распорядился Каток.

— Какого? — собеседник въехал не сразу, но для камээса по боксу достаточно шустро. — А-а-а, цветного! Понял вас, босс.

Сергей Альбертович