и его безбашенный кент Пандус. Кто стрелял — неизвестно. Известно, что на хате у Раймонда изъяли охотничье ружье, поэтому подозревают менты в мокрухе его. Смоленцев тоже находится в ментовской, но не в ИВС сидит, а в обезьяннике.

Катаев отхлёбывал кофе и горько морщился. Анестезии от беседы с адвокатом хватило ненадолго.

— У Раймонда разве было ружьё? — отодвигая чашку, спросил Сергей Альбертович.

— Было. Помповое, «Рысь».

— Он что, охотник?

— Да нет, для безопасности купил… — Рожнов украдкой рассматривал рукав своего нового блейзера, на котором коричневело пятно от кофе, прикидывал, сможет ли Кристинка вывести его в домашних условиях или придётся сдавать в химчистку.

— Добезопасился, гидравлик[164]! — Катаев бросил на стол серебряную ложечку; та, подпрыгнув, блямкнула. — Не к рукам пи*да — хуже варежек!

Рог радостно осклабился: классно босс задвинул, надо запомнить.

В коридоре послышались торопливые шаги, рывком открылась наружу дверь приёмной. Тяжело переводя дух, в кабинете появился Пшеничный. Каток демонстративно постучал по сапфировому стеклу наручных Cartier Calibre, которые показывали тридцать две минуты восьмого.

— В милиции так же по тревоге собираются? — тонкая верхняя губа у Сергея Альбертовича самопроизвольно вздёрнулась.

— Виноват, — хрипло произнес Пшеничный, оправдываться не стал.

Да и не нуждался Катаев в его оправданиях. Указав советнику по безопасности на свободный стул, генеральный директор «Наяды» без предисловий вовлёк Пшеничного в обсуждение проблемы.

Тот прибыл к шефу не с пустыми руками. Собственно и задержался он из-за того, что по дороге в офис подскочил домой к Ковальчуку разузнать про вчерашний убой. В свое время с Юрцом вместе они проработали в МРО меньше полугода, но подружиться успели так, что связи не теряли по сей день. Сближало и землячество, оба — с Донбасса.

Частично информация Пшеничного дублировала услышанное от Рога. Но часть была эксклюзивной. Разборка произошла из-за того, что Рубайло вознамерился отнять у Смоленцева и Рипке часть их бизнеса. Якобы действовал он в интересах вдовы убитого Зябликова. На стрелке со стороны Смоленцева и Рипке были еще два парня, данных которых у милиции нет. Стрелял, якобы, один из них.

— За что тогда Раймонда закрыли, если убил не он?! — недоумевающе взорвался Катаев.

— Формально за соучастие, ружьё-то, как я понял, его. Типа, предоставил орудие преступления. На самом деле — чтоб раскололся и показания дал, — пояснил Пшеничный.

— Какие он дал показания?

— Вот этого пока не знаю. Задержание РУБОП сопровождал, а у меня другой источник. Да, вот ещё… Не знаю, интересно вам это или нет… — Советник по безопасности сделал безуспешную попытку пригладить непокорные русые патлы. — Якобы после убийства Зябликова с Калининым москвичи поставили Рубайло смотрящим за «Первомайским» рынком. Ну чтоб бабло для них окучивал.

Сергей Альбертович сжал выложенные на стол кулаки и опустил голову, чтобы подчиненные не увидели гримасу, исказившую его лицо. Все предыдущие новости меркли перед последней. Его, Катаева, человек на стрелке завалил столичного эмиссара. Попробуй теперь оправдаться перед Москвой, докажи, что причина убийства — местечковая грызня вокруг отстойного автосервиса, а не вторая дерзкая попытка отрубить щупальца, дотянувшиеся из центра до их деревни. Вот где икнулось. Вот они — незапланированные издержки процесса оптимизации баланса сил в городе.

Обуздав нахлынувшие эмоции, Каток поднялся, обогнул стол и грузно опустился в начальственное кресло. Две пары глаз неотрывно следили за ним.

— Так порою досадно становится от невозможности приставить другому свой котелок, — вывел он мораль из разбираемой ситуации. — Вот, что бывает, когда человек берётся не за свое. Верно, Олег?

— Ясен перец, — преданно откликнулся Рожнов. — Не мог Раймонд мне цинкануть[165]! Я бы разрулил тему без мокрого.

— Доложить он обязан был мне! — в голосе Катаева лязгнул металл. — А я бы принял соответствующее адекватное решение. Ладно, отчаиваться ее будем. Олег, тебе задача ставится следующая. Объедешь блат, узнаешь, какая волна по Острогу пошла. До каждого, с кем будешь перетирать, доходчиво доведи главную мысль — нашего интереса в этой мокрухе нету. Понял?

— Понял, Сергей Альбертович, — Рог выдвинул вперед каменной крепости нижнюю челюсть с глубокой ямкой посередине, прикидывая, кто из заслуживающих базара блатных остался в городе.

— Выйди на родню этого, как его, чёрт… Рубайло! Предложи помощь в организации похорон. В разумных пределах, естественно. Всё, Олег, действуй, — Катаев решил отпустить зама по безопасности, чтобы наедине продолжить разговор с Пшеничным.

«Вообще, следует взять за правило ставить людям задачи порознь», — мотал на ус Каток.

Ещё он подумал, что в педагогических целях нужно проявить участие в рожновском деле, хотя бы на словах.

— Олег Геннадьевич, как ты после вчерашнего? Не укатали сивку в «шестом» отделе?

Рог довольно осклабился:

— Всё пучком, босс! Ростислав Андреич устроил им хоровод вокруг ёлки! Следак, бля, только подпрыгивал… Не сходятся у мусоров концы с концами!

— Дай бог, — Катаев ради сохранения позитивного настроя подчинённого не стал его разубеждать.

Когда Рожнов ушёл, гендиректор «Наяды» переключил внимание на советника по безопасности. Ещё при появлении Пшеничного в кабинете, Катаев отметил изменения в его внешнем облике, критика сверху возымела действие. Пшеничный был в новом двубортном тёмно-сером костюме. Правда, из самых недорогих импортных марок, но насколько помнится, стоимость костюма не оговаривалась. Свежей выглядела и однотонная голубая рубашка, а вот галстук — криво повязанный, узкий — безвозвратно вышел из моды лет пятнадцать назад. Галстук сильно досаждал непривычного к нему Пшеничного, сначала он крутил шеей, пытаясь ослабить узел, потом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, приобретя вид отпетого старшеклассника, вынужденно считающегося со школьными правилами ношения ненавистной «гаврилки».

«А он прижимист и своенравен», — отметил Каток.

— Иван Николаевич, ваши прогнозы по поводу дальнейших действий правоохранительных органов? Раймонда арестуют?

— Не могу сказать, раскладов по делу не знаю. Если стрелял он — закроют обязательно, если не он, тоже могут, но только на десять суток, в порядке девяностой[166]…

— Это как?

— Ну по УПК можно в исключительных случаях человека арестовать на десять суток до предъявления обвинения. По убийствам такое часто делают. За трое суток доказухи достаточно собрать не успевают, хотя всё вроде на конкретном человеке сходится. Как его отпускать, спрашивается? Сбежит, убийца же. Опер со следаком идут к прокурору, объясняют. Прокурор, как правило, входит в положение.

Лидер ОПГ Катаев, за свои сорок шесть лет ни дня не проведший в местах лишения свободы, слушал ликбез от бывшего капитана милиции внимательно. Логика органов оригинальностью не отличалась — поместить человека на достаточный срок в неблагоприятные условия, дабы он стал сговорчивее.

— Адвокат нам сегодня прояснит перспективы по делу, — на обсуждении ближайшего будущего Раймонда Сергей Альбертович пока ставил точку. — Какие еще соображения?

— Думаю, они