Пауза была долгой. Он терпеливо подождал, еще раз постучал. Наконец после еще одной паузы вышла сама Джесс – поскольку миссис Мичи была в церкви – и остановилась на крыльце над ним. Она выглядела жалкой, ее дерзость испарилась, в ней больше не было куража. Геммелл посмотрел на нее и улыбнулся… странной грустной улыбкой.

– Вот оно как, девонька, – сказал он.

Джесс смотрела на него покрасневшими глазами:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу забрать тебя с собой, девонька, – ласково сказал он. – Мы с тобой в одной лодке, ты и я. Пойдем, вместе мы справимся.

Он протянул ей руку.

Она отшатнулась, побледнела, в ее глазах появился страх.

– Нет, нет! – запротестовала она. – Я уеду в понедельник первым поездом. Уеду отсюда навсегда.

Он мягко покачал головой:

– Никуда ты не уедешь. Я люблю тебя, Джесс. Ты пойдешь со мной… и будешь жить в моем доме.

– Нет, нет, – запинаясь, проговорила она, обхватив себя руками. – Я не… я не буду.

Он наблюдал за ее испугом с невероятной нежностью. Затем просто сказал:

– Я твой отец, Джесс. Странно, что ты раньше не догадалась.

Он взял ее за руку и повел, простоволосую, по проулку в свой дом.

Струтерс прошел мимо них у моста, как раз когда они входили в дом. Он шел быстро, ни на кого не обращая внимания, лицо его было мрачным и еще более встревоженным, чем прежде. Никто из собравшихся у церкви не знал, где Дейви. Струтерс бросился обратно в школу в надежде найти его там, ему не терпелось поведать новость. Но Дейви еще не вернулся; Дэн нашел только Джанет, которая отрешенно сидела в кресле, словно не спала всю ночь, и не могла ни слушать, ни отвечать.

Так что он повернулся и торопливо пошел через мост и затем коротким путем по склону холма в Гринлонинг. Он с отчаянием говорил себе, что Дейви должен быть там. Наверняка там. Он в безопасности… конечно, он в полной безопасности. Вполне естественно, что он отправился в Гринлонинг – единственное место, где ему рады.

Но сколько Дэн себя ни подбадривал, его тревожили шепотки, которые он слышал в деревне. Ему было чертовски не по себе, когда он взбирался по холму и с неприкрытой тревогой оглядывался по сторонам. Внезапно на полпути он застыл на месте; сердце замерло у него в груди. Он заметил распростертую фигуру за низкой живой изгородью на исходящей паром земле. Дейви лежал вниз лицом на Милбернском поле. Дэн завопил и бросился к нему. Он продрался сквозь изгородь, спотыкаясь, побежал через борозды и упал на колени рядом с другом.

– Дейви! – крикнул он. – Дейви, дружище!

Дейви не шелохнулся. Он лежал раскинув руки, как будто застыл навек. Кровь запеклась сбоку на его голове, на куртку налипла грязь.

– Дейви, дружище, вставай! – еще раз крикнул Струтерс с отчаянием в голосе.

Он подхватил Дейви под мышки и перевернул на бок; затем бережно, словно женщина, уложил на спину. Но Дейви по-прежнему лежал неподвижно, лицо его было бледным, посиневшие губы плотно сжаты. Струтерс застонал. Он расстегнул рубашку Дейви, положил руку ему на грудь.

Он замер на целую минуту, черты его лица заострились от нестерпимого страха. Затем Дэн выдохнул с громадным облегчением.

– Слава богу, слава богу, – пробормотал он.

Он встал. Побежал к ручью, набрал в шляпу воды, выплеснул в лицо Дейви. И снова побежал за водой…

Прошло немало времени, прежде чем Дейви открыл глаза и уставился в лазурное небо. Из-за слабости он уже готов был вновь закрыть их, когда Дэн наклонился к нему:

– Дейви, посмотри на меня! Посмотри на меня! Это я, Дэн! С тобой все в порядке? Ты цел?

Сквозь туман в голове Дейви пытался понять, что ему говорят.

– Мне здорово врезали по голове, – слабо произнес он. Его голос словно доносился издалека.

Из груди Дэна вырвался не то всхлип, не то смех.

– Но тебе уже лучше, Дейви. Скоро будешь как огурчик.

Пауза.

– Я провел здесь всю ночь, – сказал Дейви, припоминая. – Они вернутся за мной?

– Нет! Нет! – выпалил Струтерс. – Мне не терпится тебе рассказать! Ты оправдан, Дейви. Все в порядке. Вся деревня готова ползать перед тобой на коленях. И это полностью заслуга Эйли.

– Эйли!

– Да, Эйли, – повторил Дэн. – Она спасла тебя, приятель. И это еще не все, Дейви. Ферма твоя, если хочешь. Эйли настаивает. Она говорит, что не передумает. И раз оно так, что тут еще скажешь?

Дейви с трудом приподнялся на локте и уставился на Дэна.

– Земля, – сказал он, – земля!

Он набрал в пригоршню жирной земли, нагретой солнцем, и бережно, с любовью растер в пальцах.

Он забыл о Струтерсе. Его охватил восторг. Его взгляд стал рассеянным, неподвижным, весь его облик приобрел своеобразное величие, несмотря на забрызганную грязью одежду. Вереница картин медленно проплывала у него перед глазами, сияя красотой: пастбище с сочной травой; скот бредет по ручью; лоснящаяся пшеница шелестит на ветру; плодородная почва проминается под руками. Слезы навернулись ему на глаза.

Внезапно он вскочил, превозмогая головокружение.

– Но Эйли, – прошептал он себе под нос, – я не могу позволить ей это сделать.

Прежде чем Струтерс смог ему помешать, он побрел, шатаясь, через поле к ферме.

Дейви не помнил, как добрался туда. Каким-то образом он оказался на кухне, где сидела Эйли, совершенно неподвижно, положив руки на колени. Когда он вошел, она тут же вскочила, в глазах ее читались беспокойство и жалость. Но прежде чем она успела заговорить, он, запинаясь, произнес, опершись о дверь:

– Эйли, ты этого не сделаешь. Ты… ты не можешь уйти. Это и твой дом. Ты должна остаться.

– Дейви, я хочу отдать тебе ферму. Как же мне остаться? – тихо сказала она.

– Ты должна! – задыхаясь, крикнул он. – Разве ты не понимаешь? Мы будем вместе трудиться на ферме. Мы превратим ее в райский сад.

Эйли смотрела ему прямо в глаза.

– Как скажешь, Дейви, – сказала она. – Если ты этого хочешь.

Он шагнул вперед:

– А ты, Эйли, хочешь? Ты любишь эту ферму. Сможешь ли ты когда-нибудь полюбить и меня?

Мгновение она не отвечала. Ее прекрасные затуманенные глаза сияли сквозь набежавшие слезы. Побледнев, она прошептала:

– Разве ты не знаешь, Дейви? Я всегда любила тебя.

Примечания

1

Продавщица мебели (фр.). – Здесь и далее примеч. перев.

2

Быстросохнущий (англ.).

3

«Бук» (англ.).