которые совсем не хотел. - А два года спустя не стало и её. Не осталось ничего и никого, кто мог бы мне рассказать о том, чем они занимались в действительности. Но я, если честно, не уверен, что отец бы мне рассказал что-то из того, с чем я здесь столкнулся. А если мать дала ему слово молчать, то и она бы ничего мне поведала, такая была женщина, очень уважала отца.

- Или боялась? - вдруг спросил Сутер.

Я хотел был вспылить, но силой воли погасил эмоции, в конце концов, надо трезво оценивать место, время и людей, с которыми говоришь. И потом в чём-то Белый Лис был прав, отчасти, конечно, но зерно истины в его словах было.

- Не знаю, ответил я, - всё-таки ответил я. - Я никогда не замечал, чтобы он её бил, или как иначе третировал.

- Для того, чтобы бояться другого человека, совсем не обязательно, чтобы тебя били, - заметил старший полковник.

Ну, что тут скажешь, он был опять прав.

- Как кофе? - Сутер внезапно сменил тему.

- Хороший, - искренне ответил я. - Но несколько странный на вкус. Что-то неуловимое присутствует в аромате и послевкусии.

- Переопыляются местными растениями, оттого и такой привкус. Как по мне, хуже не стало, хотя добиться того самого вкуса и аромата, что я когда-то ощутил много лет назад уже будет невозможно, оригинальных семян не осталось, - произнёс Сутер. - Знаешь, мы же неплохо торговали какое-то время.

Старший полковник мне вкратце поведал для чего собственно служила та железная дорога, уходящая в пустыню, которую я приметил, когда ещё был в городке. Оказывается её построили уже после подписания Договора как раз для того, чтобы гонять по ней составы с товаром. Сайхеты, оказывается очень ценили древесину практически в любом виде. Ну это и понятно, леса здесь явно в дефиците.

- У тебя случайно нет с собой кофе? - спросил Сутер.

- Вроде был в рюкзаке, - пожал я плечами, прихлёбывая местный кофе, - но это обычный растворимый "три в одном", не советую его пробовать, чтобы не разочароваться в моём народе и вообще моём мире, - честно сообщил я и положил в рот кусочек кисло-сладкой пастилы, которая растеклась по языку приятно его пощипывая.

- Я знаком с понятием суррогата, если что, - заметил Сутер. - И у нас они тоже имеют место быть.

Я обратил внимание на то, что Белый Лис, говоря со мной использовал гораздо более богатые речевые конструкции. Видать, год плена и дальнейшие деловые связи не прошли зря.

- Суррогат, - улыбнулся я, это вы точно подметили. Можно ещё эрзац сказать.

- Эрзац?

- Да, это слово из другого земного языка, - добавил я отпив очередной глоток, - но смысл примерно такой же как и у "суррогата".

- Языки меняются и обогащаются, это обычное явление, - пожал плечами старший полковник, - искать чистый язык, на мой взгляд, довольно глупое занятие.

- Но вы не договорили о вашем пребывании в плену, - напомнил я. Может, я и ходил по самому острию, благосклонность Сутера могла в любой момент закончиться, но любопытство пересилило осторожность.

- А может, я и не собирался? - улыбнулся Сутер и огладил аккуратную платиновую бороду ладонью. - В целом, ничего интересного не происходило. Плен, он и в Африке плен, как говаривал один из ваших людей, причём он очень отличался от остальных цветом кожи и чертами лица.

- Это как? - не понял я.

- Он был чернокожим. При этом, как мне показалось, он лучше всего переносил наш климат.

- А, негр, - кивнул я и покачал головой. - Удивительно! Не думал, что в советских войсках служили негры. Хотя, если подумать, то почему бы и нет? Страна у нас была, да и есть, многонациональная. А потом в советское время у нас всегда было много студентов из Африки.

- Но говорил он по-русски практически без акцента.

Что тут скажешь: бывает. Однако, признаюсь, меня заинтриговала судьба негра в советской армии, да которого ещё и отправили к чёрту на кулички. Вот только спросить было не у кого. Я про себя тяжело вздохнул.

- Потом наши стороны заключили так называемый Договор, и по нему меня и других обменяли на ваших, - сообщил Сутер. - С тех пор мы старались наладить отношения. И, как я уже говорил стали активно торговать, хотя и догадывались, что со своей стороны вы держите контакты с нашим миром в строжайшей тайне, - он подался вперёд. - Я так понимаю, о тех контактах у вас до сих пор ничего не известно? Широкая общественность не в курсе существования иных миров?

Что тут можно сказать? Правду? Ну а что ещё? В конце концов, как это могло бы навредить мне или Земле? Поразмыслив, я не нашёл, за что бы Сутер мог зацепиться и использовать это против меня и моего собственного мира.

А вот я ухватился: просто так Сутер сказал про миры во множественном числе, или с неким намёком?

Я выдохнул, пытаясь сформулировать ответ.

- О вашем мире, о Сайхет-Дейтем, на Земле ничего не известно. По крайней мере, мне не попадалось ни одного упоминания на просторах интернета, в том числе в средствах массовой информации, я не слышал и не читал ничего такого. О том, что известно специальным службам не скажу, на то они и специальные, но путь, которым я сюда попал с нашей стороны показался мне заброшенным и точно никем не охранялся.

Кажется, Сутер обдумывал мои слова и пытался понять, говорю я искренне или утаиваю важную информацию. Он тоже отпил остывающий напиток из стакана, держа его в левой руке, а пальцами правой мерно постукивая по поверхности стола.

- Это может быть связано с тем, что ты сказал ранее, что твое государство столкнулось с серьёзными проблемами?

Я лишь в очередной раз пожал плечами.

- А что касается секретности, то это тоже вполне ожидаемо, - Сутер поставил стаканчик на поверхность стола. - Признаюсь, если бы мы оказались в вашей ситуации, мы также постарались бы всё засекретить. Скрыть существование иных, отличных от нашей, цивилизаций, тем более человеческих, было бы самым логичным решением.

- Почему? В чём резон? – осмелился я задать вопрос.

- Насколько мне известно, Айюнар по моей просьбе вкратце поведала тебе историю контактов наших народов? - Сутер сделал неопределённый жест